тексти

Кирилл Серебренитский

МОЙ ПРАДЕДУШКА - КОМАНДОР. КНЯЗЬ ПЕТР ФРОЛОВИЧ ЕНГАЛЫЧЕВ

Деяния русских тамплиеров и розенкрейцеров, - переплетения тонких тайных нитей, опутывающих глобальные события Большой Истории, соединявших военные заговоры и алхимические опыты по выведению гомункула, дворы могущественных монархов Европы и приюты для семинаристов-сирот с дальних восточных окраин России, - как и полагается, таинственны. Многое скрыто и намеренно, по воле современников, и случайно, по небрежности потомков.
Почти в любой публикации о ключевом явлении XVIII века, известном в основном под наименованиями "московских мартинистов" и " Новиковского круга", встречается эта фамилия - Енгалычев. Но почти всегда - только фамилия. Без имени, даже без инициалов, без каких-либо биографических сведений. В особенно добросовестных трудах упоминается титул: князь Енгалычев.

Таких, почти безымянных, тенями скользящих по страницам, персонажей в означенной истории - немало.

Но если сопоставить все упоминания, то выясняется, что сей Енгалычев - никак не второстепенный персонаж. Рыцарь-тамплиер и Командор Красного Креста, репрезентант Капитула Трех Коронованных Знамен VIII Провинции Ордена рыцарей Храма Соломонова, адепт Теоретической степени Соломоновых наук, брат Княжеской префектуры Озирис и Тайной Сциентифической ложи Гармония, один из первых русских рыцарей Ордена Злато-Розового Креста, член-учредитель знаменитой Вольной Типографической Компании и Дружеского Ученого Общества.

То есть князь Енгалычев - один из избранных, самых влиятельных архонтов российского духовного рыцарства того времени.

** В девятнадцатом веке часто, даже, пожалуй, преимущественно, - держалось мнение, что в виду имелся отставной майор князь Парфений Николаевич Енгалычев (1769 + 1829).

Эта персона идеально подходила на роль сподвижника Новикова: самый известный из всех носителей этой фамилии, автор прославленного "Простонародного Лечебника" - книгу эту, сборник практических медицинских советов, именовали также Енгалыческим Лечебником; универсальный интеллектуал и отчасти мистик; литератор, натурфилософ и целитель-практик, композитор и скрипач-дилетант. В частности, именно как сподвижник Новикова он упомянут даже в последнем издании Энциклопедического словаря б. Брокгауза и Эфрона.

Увы, никто не удосужился сопоставить год посвящения таинственного князя Енгалычева в рыцарскую степень Ордена - с годом рождения князя Парфения. По показаниям самого Новикова, он принял инициацию в Ордене Храма в 1778 или 1779 году. То есть выходит, что в степень тамплиера князь Парфений был посвящен от роду чуть ли не девяти лет.

В современном источнике в биографии князя Парфения Енгалычева говорится: "В ряде справочников биография Е. сконтаминована со сведениями о К. М. Енгалычеве, члене новиковского масонского кружка" (1. с. 310).

Имеется в виду упоминаемый в показаниях Новикова князь Константин Михайлович Енгалычев.

На этом отождествлении первым, кажется, настаивал знаменитый исследователь масонства Александр Николаевич Пыпин. В его "Хронологическом указателе русских лож от первого введения масонства до запрещения его (1731 - 1822)", изданном отдельной брошюрой в 1873 году, в Петербурге, уопмянуты "перечисленные в показаниях Новикова … ложи московского масонства", названия которых неизвестны. Среди них - "ложа № 2 князя К. М. Енгалычева" (2. с. 482).

Мне удалось отыскать несколько родословных князей Енгалычевых: рукопись фон Эссена, (3), росписи разных ветвей в книгах Павла Петрова (4), Чернявского (5), отдельные сведения в Списке титулованных фамилий (6), в современном сборнике родословных, изданном Российским Дворянским Собранием (7), подробная родословная старшей ветви рода в книге Нарцова (8).

Ни в одной из них нет лица с таким именно именем. Но очень многие представители этого рода остались вне структурированных родословий.

Известно, что князь Константин Михайлович Енгалычев - титулярный советник, судья в Москве в 1780-х годах (10 с. 124). Более никаких сведений о нем отыскать не удалось.

Имя Константин вообще не встречается в этом семействе в XVIII веке. Но есть один носитель имени Михаил, подходящий по времени и по поколению: князь Михаил Степанович Енгалычев. Он происходил из наименее известной, самой младшей линии дома князей Енгалычевых, - тверской; он - внук князя Давыда Малкеевича Енгалычева.

Важно в данном случае отметить вот что: в первом том альманаха "Древняя Российская Вивлиофика" (второе издание, 1788 год, стр. 14 и 87), опубликована грамота Царя Федора Иоанновича от 1589 года. В этом уникальном документе перечислены сыновья родоначальника - Енгалича Бедишевича, владетельного князя Кадомской и Телядимской мордвы. Один из них - основатель тверской ветви, Уразай мурза князь Енгалычев, дед князя Давыда Малкеевича. Это единственное о нем документальное упоминание. Подлинная грамота эта могла вероятнее всего находиться в руках потомков князя Уразая.

То есть князь-командор происходил, вероятнее всего, именно из этой ветви. Он и предоставил документ Новикову для публикации.

Но все же князь Константин Михайлович не мог быть тем самым, искомым персонажем - командором Ордена Храма, рыцарем Озириса и Гармонии.

Дело в том, что по крайней мере в одном из опубликованных М. Лонгиновым документов - в списке учредителей Типографической Компании - названо чин и имя этого духовного рыцаря, совсем другие: поручик князь Петр Энгалычев (9. с. 217).

В родословиях тверской ветви есть только одно лицо с таким именем и в таком чине, соответствующего поколения: князь Петр Фролович Енгалычев, поручик в отставке. Пока известно о нем очень немного. Родился он, скорее всего, во второй половине 1740х годов, как и большинство участников так называемого новиковского окружения.

Отец - титулярный советник князь Фрол Степанович Енгалычев (+ 1769), мать - княгиня Мария Тихоновна Енгалычева, урожденная Геева, из старинного дворянского рода, восходящего к XVI века. Князь Петр Фролович - третий из четырех их сыновей (см. 3, 4, 5, 7).

Упомянутому выше князю Константину Михайловичу он мог приходиться двоюродным братом, если верно предположении об отце последнего.

Методом исключения можно установить, что князь Петр унаследовал имение Суздальского уезда Владимирской губернии. Возможно, в молодости он служил в Московских мушкетерских ротах (11. с. 277). По крайней мере с конца 1770х годов он постоянно жил в Москве.

По показанию Новикова, князь Енгалычев вступил в ложу "... по московскому знакомству ... по короткому знакомству с домом и ложею князя Николая Никитича Трубецкого с самого приезда моего в Москву в 1778 году..." (9. с. 88).

Как известно, Николай Новиков на допросах часто путал даты. Возможно, посвящение князя Петра в ложе Озирис состоялось в 1779 году. В начале этого года переселился в Москву Новиков.

То есть - князь Петр Фролович Енгалычев был посвящен в рыцари в Княжеской ложе Озирис Ордена рыцарей Христа и Храма Соломонова, Шведского ритуала Обсеравация Стрикта (строгого соблюдения).

Префектом ложи-матери Озирис, олучившей особое наименовние Княжеская ложа, был князь Николай Никитич Трубецкой, eques ab Aeqila Boreale (рыцарь Северного Орла) (6 октября 1744 + 1821).

Префект и Магистр Стула материнской ложи Латона, основанной 2 декабря 1775 года, в Петербурге. Почти сразу он передал свои полномочия Ивану Николаевичу Новикову. А сам возглавил в ранге Магистр стула ложу Озирис. Эта ложа 2 марта 1776 года формально была основана в Петербурге, а в Москву перенесена, поскольку в том же году князь Трубецкой был переведен туда по службе.

В 1779-1780 годах князь Николай Трубецкой, в то время уже один из руководителей тамплиеров шведского ритуала, принадлежал к заговору тамплиеров, целью которого было возведение на престол великого князя Павла Петровича (12. с. 141). В 1780 году он - соучредитель Тайной, Эклектической и Сциентифической ложи Гармония; ее основатель и Магистр стула - Николай Иванович Новиков. Это была не ложа, скорее, а некая конспиративная элитарная постоянно действующая конференция, стоявшая вне ритуалов, целью которой было преобразование и модернизация Ордена. (9. с. 079).

С сентября 1782 года ложа Озирис, и, видимо, все подчиненные ей московские ложи, отпали от Шведского Ордена Храма и перешли в юрисдикцию Циннендорфской системы.

Князь Николай Трубецкой с этого времени - Генеральный Визитатор VIII Российской Провинции Ордена. Соответственно он занял четвертое место в орденской иерархии. С 30 апреля 1784 года он - член тайного Триумвирата, который составили трое из префектов четырех материнских лож России: Николай Новиков, префект материнской ложи Латона и Петр Татищев, префект материнской ложи Трех Коронованных Знамен.

Триумвират был учрежден особым ритуалом для управления Директорией Теоретического Градуса, и действующим на конспиративных отчасти основаниях Орденом Злато-Розового Креста (9. с. 212).

На 1789 год князь Николай - Национальный Магистр Провинциальной Великой Ложи России, Первый Надзиратель Теоретического Градуса Соломоновых Наук, член Российского Провинциального Капитула Ордена Соломонова Храма (13. с. 36, 46; 9. с. 175 - 177).

Этот тамплиер в 1780х годах, по сути, наравне с Новиковым, решал судьбы российских тайных обществ. Князь Петр Енгалычев, насколько можно судить, во всем преданно ему сопутствовал.

** Скорее всего, в орденских документах именно князь Петр Фролович упоминается под титульным сакральным именем - eques a Speculatione (рыцарь Умосозерцания).

В исследовании Ешевского сказано: " ... в переписке мы находим еще несколько других, которых фамилий мы не знаем, а только одни орденские имена. Таковы: ... Петр Eques a Speculatione, Repres. Capit. R .... s." (13. с. 48).

Если это так, то в 1780х годах князь Петр Енгалычев был представителем в Капитуле Ордена (который в то время пребывал в Москве) и состоял в ранге рыцаря-командора с эмблемой Красного Креста (3го класса, Х-3).

10 апреля 1778 года в Петербурге была заключена некая конвенция, на основании которой тайно был учрежден Капитул Феникса, призванный соединить под своим началом все ложи Шведского Королевского Ордена рыцарей Христа из Храма Соломонова. Префектом Капитула стал 34летний премьер-майор камер-юнкер князь Гавриил Петрович Гагарин. До этого он возглавлял ложу Феникса и состоял в 9ой степени рыцаря Пурпурной Ленты (9. с. 143). В ноябре 1781 года князь Гавриил Гагарин был переведен, после раскрытия заговора, в Москву. Туда же и был перенесен Капитул Феникса. В 1783 году он на долгие годы свернул деятельность.

Вполне возможно, что уже к 1780 году князь Енгалычев был представителем в Капитуле Феникса. Это подтверждает то, что он состоял в ложе Гармония, куда вошли только тамплиеры высшего посвящения. В этом случае он действительно был выдающейся личностью, ибо на высшие посты он взлетел уже на второй или третий год после свое посвящения в Орден. Не отличаясь ни богатствами, ни родственными связями.

В 1783 году (дата основания не известна) ложа Трех Знамен была переименована в ложу Три Коронованных Знамени. И преобразована в Капитул Российской Провинции (Татищевский Капитул). 2. с. 453.

Глава Капитула, Петр Татищев, носил титулы Приора и Обер-Маршала. Вслед за ним по иерархии шли - Николай Новиков, президент Директории; Иван Шварц, великий секретарь; и князь Николай Трубецкой, генеральный визитатор (2. с. 452). Скорее всего, именно восхождение на высшую ступень иерархии Ордена князя Трубецкого повлекло за собой возвышение князя Петра Фроловича. Он также вошел в циннендорфский Капитул Трех Коронованных Знамен и возглавил собственную ложу.

На допросе в 1792 году Новиков сообщил, что некий князь Енгалычев возглавлял собственную ложу в Москве. Ее Пыпин обозначил как "ложа № 2". Ложа принадлежала к Ордену рыцарей Храма Шведской системы в Москве (2. с. 482). По номеру эта ложа следует сразу после ложи № 1 - Озирис.

В начале 1783 года ложа Озирис была возведена в степень 3-ей ложи-матери Российской Провинции. Ей подчинялись 3 ложи. Несмоненно, одна из них - ложа князя Енгалычева (2. с. 446).

Сенатор Иван Лопухин на допросе в августе 1792 года упомянул, что среди ему известных масонов был титулярный советник князь Энгалычев (9. с. 0125).

Пыпин сделал вывод, что имеется в виду князь Константин Михайлович Енгалычев. Имя его он нашел, видимо, в списках чиновников по Москве, соответствующего чина.

Неясно, почему этот педантичный исследователь пропустил у часто цитируемого им Лонгинова строку в списке с именем командора - князь Петр.

Я полагаю, что в первом случае, у Новикова, несомненно упоминается князь Петр Фролович, возглавляший ложу, название которой до сих пор остается неизвестным.

Во втором, у Лопухина - вполне вероятно, что имеется в виду князь Константин.

Преимущественно ложи того времени состояли из близких сородичей. И князь Константин Михайлович Енгалычев вполне мог быть масоном, как и его двоюродный брат - князь Петр Фролович Енгалычев.

** Есть еще одно, косвенное, но весьма основательное доказательство того, что действительно именно князь Петр Фролович Енгалычев состоял в ложе Озирис и что действительно существовало его "короткое знакомство" с домом князя Николая Трубецкого. Настолько короткое, что перешло к следующему поколению и поддерживалось еще сорок лет спустя.

В 1820-1823 годах в Екатеринославле, затем в Кишиневе, в Попечительском комитете об иностранных переселенцах служил титулярный советник Василий Иванович Гридякин. Председателем Комитета с 1818 года был генерал-лейтенант Иван Никитич Инзов (1768 + 1845). Он явно покровительствовал Гридякину: известно, что тот постоянно обедал у генерала, то есть был у него домашним человеком (14. с. 121).

Покровительство легко объяснить, если учитывать родственные связи. Жена титулярного советника Екатерина Михайловна Гридякина урожденная княжна Енгалычева (1780 + 1842) (14. с. 121) - дочь князя Михаила Фроловича Енгалычева. То есть родная племянница командора князя Петра Фроловича.

Дело в том, что генерал Инзов происходил из семьи князя Николая Никитича Трубецкого, префекта ложи Озирис.
Иван Инзов родился 23 декабря 1768 года в Пензенской губернии, в имении князя Николая Никитича Трубецкого. И позже рос в его семье. Его восприемником был граф Никита Иванович Панин, в честь которого он и получил отчество; фамилия его произошла от селения или от речки Инза. Филипп Вигель писал, впрочем: "". Глубокая тайна покрывает его рождение. Приемышем вырос он в доме Трубецких, которые дали ему наречение Иной Зов или Ин Зов… С малых лет воспитанника посвятили в мартинизм" (15. с. 121).

Его родственником считался также видный тамплиер и розенкрейцер Михаил Матвеевич Херасков (15. с. 122).

О происхождении Инзова ходили смутные легенды. "Считалось, что он сын высокопоставленного лица. Может, из самых высокопоставленных… Но даже Трубецкие, в чьей семье ребенок воспитывался, безусловно, не были посвящены в подробности. Через кого-то получили они повеление растить младенца, как собственных детей. Ежегодно - через посредников - Трубецкие переводили изрядную сумму на воспитание примемыша…" (15. с. 120).

Сам он до старости настаивал, что родителей своих не знает: "Я родственников не имею, а потому сирота в мире, воспитанию же моему и призрению обязан благотворительной душе князя Николая Никитича Трубецкого" (15. с. 127). О том, что не знает своего отца, Инзов как-то сказал и Николаю I (16. с. 49_.

В 1820х годах Инзов оставался словно призраком старинной ложи Озириса. В своих записках Николая Мурзакевич (Русский Архив, февраль 1887) писал про генерала Инзова: "Старик придерживался мистицизма и любил ботанику. Большая его библиотека состояла из сочинений Сведенборга, Эккартсгаузена, Штиллинга, Бема и им подобных … Разговоры наши чаще всего касались сочинений сказанных мечтателей" ( 15. с. 206).

Проще всего было бы предположить, что Иван Инзов был сыном князя Николая Трубецкого. Напрямую о внебрачных своих родителях просто не принято было говорить.

В любом случае, нет ничего удивительного в том, что генерал-мистик оказал покровительство племяннице близкого друга и сподвижника своего воспитателя и, соотвественно, ее мужу. Его мог попросить об этом в 1820 году сам старый князь Николай Никитич - он умер год спустя.

** В 1780 года князь Петр Енгалычев - один из восьми братьев Эклектической тайной сциентифической ложи Гармония (9. с. 147).

"Гармония" - особое учреждение, средоточие всех усилий Николая Новикова. Все восемь ее братьев - рыцари теоретического градуса, то есть очень высокого посвящения. Они принадлежали к разным ритуалам и соединились "для лушего устройства русского масонства" ( 2. с. 451). В августе 1782 года Шварц на Конвенте в Вильгельмсбадене (Гессен-Кассель) представил статуты ложи Фердинанду герцогу Брауншвейгскому и Люнебургскому, Великому Магистру Ордена Храма объединенной Циннендорфской системы (2. с. 451). "Гармония" стала одной из 19 русских лож, присоединившихся к этой системе. Документы были признаны. И с этого времени, с сентября 1782 года, командор князь Енгалычев покинул ряды шведских тамплиеров (о сенью 1781 года князь Енгалычев вступил в Дружеское Ученое Общество при Московском университете. Торжественное его открытие состоялось 6 ноября). Орден циннендорфской системы выводил свою генеалогию от шведского ритуала. Однако на Конвенте в Вильгельмсбадене было принято определение о сомнительном происхождении Ордена от средневековых тамплиеров.

Это было вполне легальное, открытое сообщество, но его президентом был - знаменитый профессор Иоганн Георг Шварц, Мастер Теоретического Градуса Ордена Соломонова Храма в России (9. с. 141). С августа 1781 по 5 апреля 1782 года профессор Иоганн Шварц читал у себя на квартире таинственный курс лекций, обозначенный как "философская история".

Зимой 1783 года князь Николай Никитич Трубецкой принял от князя Петра Енгалычева для передачи Великому Розенкрейцеру и Императору Ордена Злато-Розового Креста - в Берлин, пастору Христиану фон Вёльнеру прошение о вступлении в Орден Злато-Розового Креста (9. с. 198).

Вместе с ним подали через того же князя Трубецкого прошения члены ложи Латона и члены-учредители ложи Гармония:

князь Юрий Никитич Трубецкой, князь Алексей Александрович Черкасский, Михаил Матвеевич Херасков (9. с. 199).

То есть князь Петр Енгалычев был одним из 16 первых русских рыцарей Ордена Злато-Розового Креста.

Кроме него, в списке:
князья Николай и Юрий Никитичи Трубецкие,
Николай и Алексей Ивановичи Новиковы,
Иван Лопухин,
Иван Тургенев,
Василий Чулков,
Михаил Херасков,
князь Алексей Черкасский,
Алексей Кутузов,
профессор Харитон Чеботарев,
профессор Багрянский,
британский купец Туссен,
лекарь Иван Френкель.
(9. с. 177).

Вероятно, князь Петр Фролович Енгалычев, как и прочие розенкрейцеры, достаточно усердно занимался теоретической магией (мартинистской школы) и алхимией. Его покровитель князь Николай Трубецкой отдавал дань герметическим наукам, вел переписку по этому поводу, если не как практик, то, по крайней мере, как почитатель алхимии (2. с. 205).

** Как уже говорилось, в 1784 году "порутчик князь Петр Энгалычев" назван среди 15 учредителей Вольной Типографической Компании.

В том же списке он упоминается в 1791 году. Кроме него, среди учредителей Компании числятся:

поручик Николай Иванович Новиков;
надворный советник Алексей Иванович Новиков;
действительный статский советник князь Николай Никитич Трубецкой; генерал-поручик князь Юрий Никитич Трубецкой;
полковник князь Алексей Александрович Черкасский;
полковник Алексей Федорович Ладыженский;
ротмистр прусской службы барон Фридрих Леопольд фон Шрёдер;
статский советник Иван Владимирович Лопухин;
бригадир Петр Владимирович Лопухин;
бригадир Иван Петрович Тургенев;
бригадир Василий Васильевич Чулков;
майор Алексей Михайлович Кутузов;
надворный советник Семен Иванович Гамалея;

Из всех учредителей только двое - это важно отметить, - не внесли никаких сумм в уставной капитал Компании: высокочтимый слепец Гамалея, по сути ведущий идеолог и теоретик Ордена; и - таинственный князь Енгалычев (9. с. 217).

Вольная Типографическая кампания была учреждена как коммерческое предприятие. Но по сути это была прежде всего - очередная структура Ордена. Все пятнадцать учредителей Кампании - это магистры московских лож, наиболее влиятельные розенкрейцеры.

Постепенно уже на протяжении первого года своего существования Кампания заменила собой предыдущий проект легализации - Дружеское Общество (2. с. 165).

В 1782 году при Московском университете была учреждена Переводческая семинария, "служившая для переводных масонских изданий Новикова" (2. с. 164). В Семинарию на средства Дружеского Общества - то есть, по сути, Ордена Храма, - набирались в основном способные юноши-сироты, из духовного сословия. Это была идея профессора Шварца. Осенью 1782 года из числа семинаристов Шварц снова избрал нескольких, особо одаренных, и для этого узкого круга начал читать лекции у себя на дому. Цикл именовался невинно "О трех Познаниях: любопытном, приятном и полезном". На лекциях этих - как вспоминал писал один из слушателей: "… возвышал чувства и заставлял понимать прелесть и тонкость Искусств и Литературы, порядок Геометрии и Астрологии, чудеса и справедливость Физиогномики, Хиромантии, Магии, Кабалы, сверхъестественные превращения Химии; … он показывал гармонию всех наук в изучении таинств природы, и то иероглифами, то ясными доводами Связь Материи и Духа…" (9. с. 190). Лекции эти были окружены тайной, поскольку для составления их использовались материалы высшей Теоретической степени. Шварцу "… удалось это между прочим потому, что он говорил о невозможности проповедовать масонство, так как оно составляет тайну. Должно заметить, что лекции Шварца, несмотря на такую оговорку, служили истинно школой масонства или мартинизма" (9 с. 193).

Профессор Шварц умер 17 февраля 1784 года. И после этого - "попечение о семинаристах и студентах, содержавшихся на средства Общества и переведенных в дом Лопухина в Армянском переулке, возложено было на князя Энгалычева" (9. с. 216).

Это свидетельствовало о том, что князь Петр в это время пользовался неограниченным доверием Ордена Розы и Креста. На него было возложено руководство наиболее сокровенной программой розенкрейцеров, устремленной в будущее.

** В 1785 году Фридрих Леопольд барон фон Шредер, - который к тому времени уже около года был тайным префектом всех московских лож Ордена Злато-Розового Креста, - на средства, собранные рыцарями, купил в Москве огромный дом графа Гендрикова, на Садовой улице. От своего имени барон дал задаток в 50 000 рублей. И дом формально перешел таким образом в его владение.

Доверенным лицом розенкрейцеров по всем финансовым делам, связанным с Гендриковским домом был князь Петр Енгалычев. После покупки ему же поручено переустройство дома и флигелей (9. с. 239-240).

В доме Гендрикова был создан Благородный Пансион, куда были помещены избранные подростки из духовного сословия (9. с. 240).

В Гендриковском доме открыта благотворительная аптека Френкеля, ее содержал лучший в то время в Москве фармацевт, розенкрейцер Иван Иванович Френкель. При нем состояли ученые провизоры - несомненно, также розенкрейцеры - Берз, Бенгейм, Кубе, Липрот, Эйнброд. Все они впоследствии также приобрели известность в фармакологии. Это было весьма важная составляющая часть программы, которую розенкрейцеры намеревались развернуть в доме Гендрикова. "Мартинисты по сношениям своим с чужими краями, покупали там разные медикаменты и медицинские секреты, и вводили в России употребление некоторых неизвестных в ней лекарств" (9. с. 241).

Видимо, в аптеке Френкеля розенкрейцеры пытались применять алхимические штудии на практике.

Но в том же году, когда шли еще работы по переустройству Гендриковского дома, барон Шредер выехал на родину, в Мекленбург. И оттуда неожиданно прислал письмо с требованием немедленно продать дом и выслать ему деньги - формально дом был куплен на его имя (9. с. 240).

Чтобы выплатить неожиданно возникший громадный долг, в начале 1786 года Дружеское Общество заложило дом за 80 000 рублей в Московский Опекунский Совет. Часть денег выслана была барону Шредеру.

Князь Петр Енгалычев подписался в числе прочих под обязательством о залоге от Дружеского Ученого Общества. Вместе с ним подписали князь Черкасский, князь Николай Трубецкой, Тургенев, Карамзин, Кутузов, Ладыженский, Авраам Сергеевич Лопухин (9. с. 241).

К осени 1785 года семинаристы были возвращены в дом Шварца близ Меншиковой башни в Кривоколенном переулке. Этот дом по завещанию профессора перешел во владение Дружеского Ученого Общества. С ними туда переселился князь Петр Енгалычев.

По указу Екатерины II от 23 января 1786 года "обер-полицеймейстер Толь произвел осмотр дома Шварца, в котором собирались ложи и жили студенты, содержавшиеся на счет мартинистов. "... В то время питомцев этих было уже только 15 человек, живших под присмотром князя Енгалычева и посещавших лекции университета, где за ними надзирал профессор Чеботарев". 9. с. 272.

Князь Петр Фролович Енгалычев не был ни арестован, ни даже привлечен как свидетель по делу Новикова и других в 1792 году.

Объяснить это трудно, поскольку князь был причастен именно к тем акциям Ордена, которые очень интересовали следствие. Несколько раз фамилия его упоминалась в следственных материалах.

Скорее всего, на это время князя Енгалычева в Москве не было.

Последний раз князь Петр был упомянут в числе поручителей по займу под залог Гендриковского дома в указе Павла I князю Юрию Владимировичу Долгорукову, от 9 июля 1797 года (9. с. 0152).

Больше никаких сведений о командоре Ордена Храма не удалось пока отыскать.

В родословных нигде не встречается никаких сведений о супружестве князя Петра и о его детях. Род продолжили его старшие братья - гвардии подпоручик князь Иван Фролович Енгалычев и капитан князь Михаил Фролович Енгалычев.

1. Словарь русских писателей XVIII века. Выпуск 1. Л. 1988.
2. А. Н. Пыпин. Масонство в России. М. 1997.
3. Государственный Архив РФ ф. 1068 оп. 1. д. 199. Родословные. Составитель Николай Карлович фон Эссен. 191. СПБ. Князья Енгалычевы.
4. П. Н. Петров. История родов Российского Дворянства. часть 1. СПб. 1886. (репринт). сс. 207 - 208.
5. М. Чернявский. Генеалогия гг. Дворян, внесенных в родословную книгу Тверской губернии с 1787 по 1869. Тверь 1869 ( рукопись ) л. 67 об., 202.
См. Ответ на запрос из справочно-библиографического отдела Библиотеки им. Салтыкова-Щедрина, г. Ленинград, от 16 ноября 1984 г. ( составители - Е. Н. Иванова и С. В. Калашник).
6. Списки титулованным родам и лицам Российской Империи. СПб. 1892. с. 279 - 280.
7. Дворянские роды Российской Империи. М. 1996. т. 3 сс. 136 - 143.
8. А. Н. Нарцов. Материалы для истории дворянских родов Мартыновых и Слепцовых с их ветвями. Тамбов. 1904. часть 1.
9. М. Н. Лонгинов. Новиков и московские мартинисты. М. 1867.
10. О. А. Платонов. Терновый венец России. М. 1996.
11. А. В. Корнилова. Мир альбомного рисунка. русская альбомная графика конца XVIII - первой половины XIX века. Л. 1990.
12. Е. С. Шумигорский. Император Павел I и масонство. Масонство в его прошлом и настоящем. Т. 2. СП Икпа. М. 1991
13. С. В. Ешевский. Московские масоны восьмидесятых годов прошлого столетия. 1780 - 1789. Русский Вестник, март 1865 г., том 56.
14. Л. А. Черейский. Пушкин и его окружение. Л. 1988. .
15. М. Г. Хазин. Твоей молвой наполнен сей предел… Кишинев. 1987.
16. Б. А. Трубецкой. Пушкин в Молдавии. Кишинев. 1983.

	г. Ивано-Франковск, Группа исследования основ изначальной традиции "Мезогея", Украина

Найти:

на:

narratif.narod.ru Narod.RU Яндексе