|
Андрей Борцов
Миф постиндустриализма
Интеллектуальная узость ширится.. (c) Станислав Ежи Лец
Нередко приходится слышать о том, что цивилизация развилась до такого
уровня, что вот-вот вступит в эру постиндустриализма и все резко
переменится. К лучшему.
Обычно под постиндустриализмом понимают такое общество, в котором
производство не представляет собой никакой проблемы, и главным вопросом
становится «придумать идею». Соответственно, элитой станут интеллектуалы,
и от этого будет всем хорошо.
Но так ли это на самом деле?
Термин «постиндустриальное общество» был введен в 1958 году в научный
оборот американским социологом Д. Рисменом. Для ознакомления с историей
вопроса приведу большую цитату (Чугунов А.В., «Теоретические основания
концепции Информационного общества: Учебно-методическое пособие
по курсу “Интернет и политика”», Каф. политологии философского ф-та
СПбГУ. СПб, 2000).
«Начало систематической работы в этом направлении можно отнести
к 1965 году, когда в США была создана футурологическая комиссия...
... Д. Белл утверждал, что благодаря массовому преобразованию
машинной технологии в интеллектуальную происходят изменения и в
американской политической системе. С этими процессами связаны и
тенденции превращения экономической системы в “постиндустриальное
общество, где центр тяжести перемещается в сферу услуг, а источники
новаторства сосредоточиваются в интеллектуальных институтах, в основном
в университетах и научно-исследовательских учреждениях, а не в прежних
индустриальных корпорациях…”
...прогнозируется глобальное распространение “ощущаемого искусства”,
ориентированного не на идейно-интеллектуальную содержательность,
а на спонтанно-чувственное отношение индивидуумов к окружающей среде.
Концептуальные положения “ощущаемого искусства” послужили основой
для разработки концепции “мозаичной культуры” как противовеса “униформированной
гомогенной культуре”. ... Мозаичная культура имеет тенденцию к глобальному
распространению не только благодаря средствам массовой информации,
но и потому, что ее базисом становятся транснациональные корпорации
постиндустриального общества, которым Г. Кан и Б. Брюс-Бриггс отводят
роль “главной движущей силы мировой экономики, мировой культуры
и общества...”
Существенный вклад в развитие доктрины постиндустриализма внес
американский политолог Збигнев Бжезинский…
Технотронная революция накладывает свой отпечаток на характер образного
восприятия действительности, рушатся традиционные связи в семье
и между поколениями, общественная жизнь фрагментируется, несмотря
на растущие тенденции к глобальной интеграции. Этот парадокс, по
мнению Бжезинского, способствует краху старых верований, связанных
с национальными и идеологическими общностями людей, и формирует
новое глобальное видение мира…
Технотронная революция носит не локально-территориальный, а глобальный
характер, постепенно охватывая весь мир. При этом автор концепции
“технотронного общества” относится к массовой культуре и ее экспорту
из США как к закономерному следствию пространственно-временной коммуникационной
революции, которая, по мнению Бжезинского, означает конец идеологии.
Электронные слуховизуальные средства связи создают новое видение
мира и новый путь к равенству — через деидеологизацию, означающую
освобождение от всех организованных форм веры и предлагающую избирать
стили жизни, опираясь на свои чувства и потребности, а не на цели,
лежащие в основе политических программ и движений. Эта новая революция,
отмечает Бжезинский, почти одновременно оказывает воздействие на
всю планету, и в итоге все новации и причуды в формах поведения
быстро перемещаются от одного общества к другому.»
Очень интересно, не так ли? Дело, оказывается, отнюдь не только
в «индустрия производит что угодно, только придумывай новое»; концепт
включает в себя и другие положения.
Скажем, «перемещение центра тяжести в сферу услуг» – что это означает
на практике?
М. Калашников, М. Кугушев «Постиндустриализм: что дальше?» (далее
будут еще цитаты из этой статьи, буду обозначать их [К.К.]):
«...возьмем для примера Англию. Не потому, что она хуже или лучше
Франции, США или, например, России, а просто потому, что в Англии
вот уже более ста лет на научном и практическом уровне ведутся статистические
исследования, которые доступны для самого широкого круга исследователей.
Так вот, в начале XX века в Англии в сфере материального производства
(в промышленности, в сельском хозяйстве, на транспорте, связи, строительстве)
было занято 85% населения, и лишь 15% в сфере услуг. Эти 15% в 1900-е
годы работали в школах, в сфере государственного управления, в университетах,
в больницах, ресторанах, пабах и других заведениях, как любили говорить
в советские времена, «общественного питания». В 1960-е годы соотношение
составило 55 к 45. Сегодня – уже 25 к 75.»
Получается очень интересная ситуация. Да, в связи с прогрессом
науки и техники требуется меньшее количество работающих в индустрии
и сельском хозяйстве. Количество ученых, преподавателей и т.п, вообще
говоря, ограничено в процентном отношении. Рост процента «занятых
в сфере услуг» осуществляется в основном в двух категориях: управленцы
и прислуга, проще говоря.
Управленцы – это «менеджеры» всех мастей и бюрократы. Разумеется,
некоторое количество управляющего персонала необходимо, и талант
управленца стоит уважать, как и любой другой талант. Но суть в том,
что управленцы, которые действительно нужны, также ограничены в
количестве. Условно говоря, отделением должен командовать сержант,
а не три лейтенанта. А реальная ситуация очень проста: есть те,
кто действительно умеет работать – неважно, физически или умственно;
их достаточно мало в процентном отношении. Основная масса населения
такими талантами не обладает. Раньше они всё равно работали, в основном
физически – хоть и хуже, но куда деваться? Надо, предположим, вспахать
поле – и одним самым лучшим пахарем не обойтись, пяток средних и
еще пяток пашущих «тяп-ляп» будут все равно задействованы – иначе
просто не успеть. Но вот появляется трактор – и требуется только
один пахарь. Ну ладно – два посменно... А куда девать остальных?
Давать им пахать тоже – просто полей не хватит, да и не надо столько.
Вот подобная публика и идет в «менеджеры», которые управляют, часто
не имея представления о том, в чем заключается тот самый процесс,
которым они якобы управляют.
Лично был свидетелем диалога по телефону (Кишинев, 1999 год) с
главным инженером предприятия:
– У вашего предприятия есть задолженности по электричеству. Мы
можем вам их закрыть, а вы расплатитесь вашей продукцией, например,
соками...
– Подождите, я должен выяснить, используется ли электроэнергия при
производстве соков.
С другой стороны раздуваются бюрократические штаты: «принесите
справку о том, что вам требуется справка».
Эти категории населения пользы не приносят (и хорошо ещё, если
не приносят вреда), однако продолжают расти. По элементарной причине
– население надо чем-то занять. Кроме того, подобная публика очень
не любит личной ответственности и поэтому всегда стремится раздувать
штат – не «Иван Иваныч допустил ошибку», а «комиссия посовещалась
и вынесла решение»; впрочем, не буду пересказывать Паркинсона.
Что же касается такой категории, как прислуга (в широком смысле
слова), то это тоже интересный феномен. Разговор идет не об официантах
или таксистах, и уж тем более не о медиках – подобные профессии
действительно необходимы. Речь о тех профессиях, которые объективно
не нужны, а субъективно – на мой взгляд – даже вредны. Скажем, какие-нибудь
«кутюрье». Конечно, их самих мало; но далее круг вовлеченных расширяется
всякими журналистами, репортерами, шоуменами, манекенщицами, гламурной
богемой и т.д. и т.п. Многие профессии, относящиеся к сфере услуг,
обладают спецификой «самоподдержания». Скажем, юристы или бухгалтеры
«усовершенствовали» своё дело настолько, что без их помощи практически
не обойтись, причем с любой участвующей стороны.
Расширение рынка услуг имеет еще один важный побочный эффект: всячески
продвигается концепция «каждый должен быть узким специалистом, зарабатывать
деньги и тратить их на услуги других специалистов». Конечно, нередко
эта концепция оправдана – нельзя же требовать, чтобы каждый водитель
умел собрать и разобрать мотор, но вот не уметь сменить колесо –
это уже слишком. А сейчас можно встретить и тех, для кого забить
гвоздь – и то проблема.
Подобная установка решает целый ряд вопросов – от занятости тех,
кто умеет разве что забивать гвозди (хотя каждый это должен уметь
делать сам) и до прививки несамостоятельности. Причём это будет
неизбежно формироваться в бессознательном: понимание, что без помощи
в элементарных действиях не обойтись, заставляет цепляться за социум
в любом виде, если он удовлетворяет эти потребности. Следствием
является нежелание любых перемен: «а вдруг закроют рестораны и я
помру с голоду, сам же готовить не умею». Видел как-то полушуточный
опрос на тему «если вдруг придется жить в некоей общине, где надо
будет именно что делать что-либо полезное, какими навыками вы обладаете?».
Результат опроса не веселил: многие вообще не знали ничего, кроме
своей работы...
Завершая эту тему, замечу, что такой подход, помимо всего прочено,
разрушает психику и с точки зрения гендерных ролей: мужчина должен
работать в хозяйстве, даже если это квартира, женщина – устраивать
там уют, упрощенно говоря. Самостоятельно, что-то делая. Просто
«приносить деньги и их тратить» здесь не пройдет – в те времена,
когда формировался мозг человека, понятия «деньги» не существовало.
Еще одна составляющая: «глобальное распространение “ощущаемого
искусства”, ориентированного не на идейно-интеллектуальную содержательность,
а на спонтанно-чувственное отношение индивидуумов к окружающей среде».
Тут, думаю, пояснять особо не надо: зачем отодвигается интеллектуальное
и продвигается ему на замену «чувственное», должно быть понятно.
«Голосуйте сердцем» – очень, очень хорошо помню...
Заодно это позволяет разводить стадо «художников», «критиков»,
«искусствоведов», «шоуменов», «артистов»... Именно что в кавычках.
Зато – востребовано и современно. Искусство накрывается черным квадратом.
При этом если раньше появление какого-либо маразма ограничивалось
регионом его зарождения, то сейчас информационные технологии позволяют
действовать по всему миру, формируя моду и т.п. феномены. «...все
новации и причуды в формах поведения быстро перемещаются от одного
общества к другому». обратите внимание – не «развитие чего-либо»,
а «новации и причуды». Это что, прогресс?
Забавно, что изобретатели концепта постиндустриализма отнюдь не
скрывали своих целей, нередко обозначая их в явном виде: «базисом
становятся транснациональные корпорации».
Опаньки. Вот и секрет Полишинеля: всё свелось – как и следовало
ожидать – к Большому Бизнесу и его выгодам. Все равно, на чём зарабатывать,
лишь бы побольше. Поэтому страны и всякие там национальные особенности
должны прекратить свое существование, корпорации должны быть транснациональными
и тогда Невидимая Рука Рынка всё расставит по местам.
Более того, речь идёт не о какой-то абстрактной культуре, которую
как-то выработает человечество в новую эпоху. Всё проще – постиндустриализм
«относится к массовой культуре и ее экспорту из США как к закономерному
следствию пространственно-временной коммуникационной революции».
Вот теперь всё ясно: дело сводится к экспорту массовой культуры
из США и превращение всего населения планеты в потребителей таковой.
Под чутким надзором транснациональных корпораций.
Вам нравится такая концепция? Мне – нет.
«Постиндустриализм неотделим от глобализации. Ей в последнее
время уделяют намного больше внимания, чем собственно «экономике
знаний». ... Глобализация пришла в дом каждого человека – с гамбургерами,
джинсами и голливудскими боевиками. Она определяет повседневную
жизнь сотен миллионов людей во всем мире. Этот процесс подчиняет
себе национальные государства, ломает привычный образ жизни, растворяет
казавшиеся незыблемыми традиции и уклады жизни целых народов.
Глобализация несёт стандартизацию жизненных установок, норм поведения
и социальной ориентации. Она предполагает американизацию всего мира,
деградацию, а затем и полное исчезновение систем ценностей, культурных
традиций, моделей поведения, свойственных различным цивилизациям
Земли. Она разрушает национальные уклады жизни, цивилизационные
образы мира, народные традиции и обычаи, устойчивые этнокультурные
программы поведения.
Глобализация унифицирует и стандартизует национальные и цивилизационные
системы, делает мир убого-примитивным, упрощенным. Этот мир живет
по законам экономической эффективности. При глобализации выживает
лишь то, что дает прибыль, а все остальное должно умереть. Возникает
мир, похожий на пчелиный улей. Все – в “экономические животные”!»
[К.К.]
Собственно говоря, на этом можно было бы и закончить обсуждение...
Но всё же продолжим – остались интересные нюансы.
Скажем, тезис об «информационном обществе» или заявления о том,
что-де власть и контроль постепенно переходят от обладателей капитала
к тем, кто обладает знанием и информацией и эффективными технологиями
его использования.
Вот, например, тему раскрывает Д. В. Иванов («Постиндустриализм
и виртуализация экономики»):
«Научное сообщество свыклось с мыслью о постиндустриальном обществе
как реальности для развитых и ближайшей перспективе для успешно
развивающихся – модернизирующихся стран. Постиндустриальное общество
в его отличии от индустриального рассматривается, прежде всего,
как общество информационное. Такое воззрение утвердилось, благодаря
усилиям целой плеяды теоретиков: Д. Белла, А. Турена, З. Бжезинского,
А. Тоффлера.
Обобщая все написанное ими в 60-70-е годы XX в. по поводу грядущего,
можно следующим образом представить базовые черты постиндустриального
общества.
1) Определяющим фактором общественной жизни в целом является
теоретическое знание. Оно вытесняет труд (ручной и механизированный)
в его роли фактора стоимости. Экономические и социальные функции
капитала переходят к информации. Как следствие, ядром социальной
организации, главным социальным институтом становится университет
как центр производства, переработки и накопления знания. Промышленная
корпорация теряет главенствующую роль.
2) Уровень знаний, а не собственность, становится определяющим
фактором социальной дифференциации. ...»
Мечта интеллектуала, так сказать. Более того, 1980/90-х гг.
можно обозначить как начало нового этапа в развитии идей постиндустриализма
в связи изменениями, которые произошли в развитии современной индустриальной
цивилизации. В частности, в 1991 г. в США впервые расходы на приобретение
информации и информационных технологий превысили затраты на приобретение
производственных технологий и основных фондов.
Но... Видите подмену? Дело вовсе не в уровне знаний, а в расходах
(объёме бизнеса) в интеллектуальной сфере.
Для пропаганды – концепция «миром правят интеллектуалы», для
бизнеса – «и на интеллектуальной сфере мы сможем много-много заработать».
«В отличие от времён противоборства СССР и США, людей сегодня
больше не интересуют тайны космоса и атома. Им жалко тратить доллары
и юани, йены и рубли на получение ответов на загадки строения метагалактики
и структуры вакуума.
Итак, вывод первый. Сбылось предсказание о превращении знаний в
решающий фактор производства, в основной источник богатства и могущества.
Но сбылось оно совершенно не так, как того ожидали предсказатели!
Главными героями сегодняшнего общества стали не университеты, а
медиа-империи. Не ученые стали элитой, а телеведущие и работники
СМИ. Не теоретические науки и здоровая логика развития техносферы
правят бал в постиндустриальном порядке, а конкретные технические
решения в сфере телекоммуникаций. Все эти выверты и задают мегатренды
(главные течения) современного мира.» [К.К.]
Авторы правы, но отметили лишь один аспект: подмену торжества интеллекта
на управление интеллектишком обывателя. Есть и другие нюансы.
Во-первых, распространение собственности на продукты интеллектуальной
деятельности. Ознакомьтесь на досуге с развитием этой темы с юридической
точки зрения, узнаете много нового. Хотя бы почитайте статью «Свободная
культура» Лоуренса Лессинга. И заодно «Право читать» Ричарда Столмена
– эта антиутопия стремительно воплощается в жизнь...
Во-вторых, было бы глупо понимать постиндустриальный концепт как
«промышленники перестают играть роль, интеллектуалы ценятся и богатеют».
Все проще: уже сложившийся капитал нанимает интеллектуалов и богатеет
на них точно так же, как и на индустриальном производстве. Достаточно
вспомнить всеми любимого Билла Гейтса.
В-третьих, сочетание ориентации на «информационное общество» и
на «перераспределение в сферу услуг» даёт очень интересный эффект.
Проще пояснить на примере. Извиняюсь за большую цитату, но она того
стoит (2001 г.):
«Индустрия информационных технологий не оправдала ожиданий,
а компьютеры устроены неправильно и нуждаются в полном пересмотре
концепции. Такова квинтэссенция претензий, высказанных теоретиками
– академиками и инженерами практикам – работникам сферы ИТ, собравшимся
в Сан-Хосе (штат Калифорния) на трехдневную конференцию Ассоциации
электронного машиностроения (Association for Computing Machinery).
Обычно это мероприятие сводится к братанию программистов с учеными,
но на этот раз представители академической науки обрушились на компьютерщиков,
составлявших большую часть двухсотенной аудитории, с резкой критикой.
Специалисты по промышленному дизайну высмеяли чуть ли не каждый
элемент конструкции компьютеров и других электронных устройств,
а Apple iMac с его новой окраской раскритиковали в пух и прах, издеваясь
над тем, что фасон совершенно затмил функциональность. Один докладчик
даже обвинил неудобный, не ориентированный на человека дизайн настольных
компьютеров в ослаблении экономики, которая якобы мстит за это всему
технологическому сектору.
“Ситуация действительно серьезная, – сказал главный специалист
компании Alias Wavefront, разрабатывающей графическое ПО, Уильям
Бакстон (William Buxton), который одновременно является адъюнкт-профессором
отделения вычислительной техники Университета Торонто. – Hаблюдаемая
экономическая ситуация во многом объясняется тем, что мы продолжали
гнаться за производительностью ПК. Я считаю, что ключом к выходу
из тупика служит дизайн”.
Конечно, докладчики называли и другие очевидные причины спада:
макроэкономические тенденции, циклические процессы, переизбыток
технологических акций, выпущенных в обращение в конце 90-х, и др.
Но досталось и бежевым коробкам, заполонившим офисы и кабинеты в
жилых домах, так как овладеть ими в существующей конфигурации может
лишь относительно небольшой процент грамотных, технически подкованных,
сообразительных людей. Особенно критиковали замысловатые команды
типа общепринятой комбинации клавиш Alt-Control-Delete. Разработчиков
поругали и за то, что они стараются запихнуть в коробку как можно
больше функций, не заботясь о распространении возможностей компьютеров
на более простые бытовые устройства.
Бакстон и ряд других выступавших отметили, что с начала 80-х, когда
ПК стали широко доступными, их конструкция принципиально не изменилась.
Сегодня они компактнее, мощнее и дешевле, но по форме и функциям
имитируют своих предков. “Если бы Рип ван Винкль [герой одноименного
рассказа Вашингтона Ирвинга. – Прим. перев.] заснул в 1982 году
и проснулся сегодня, он без проблем овладел бы нашими современными
компьютерами, так как по существу они не изменились, разве что их
больше изгадили”, — сказал Бакстон, указывая на слайды компьютера
1982 года и тройки и-Маков оранжевого и других ярких расцветок.
Суть жалоб заключалась главным образом в том, что последние пять
десятилетий разработчики компьютеров занимались лишь новыми технологиями,
не обращая внимания на людей, которые будут пользоваться их машинами.
В результате компьютеры оказались набиты интересными с технологической
точки зрения, но совершенно бесполезными возможностями, имеющими
слабое отношение к нашей повседневной жизни. В подавляющем большинстве
компьютеров мало интерактивных функций, и чаще всего они неспособны
прогнозировать поведение человека. В этом смысле, по словам Бакстона,
компьютеры глупее даже унитазов в аэропорту, которые автоматически
спускают воду, когда человек отходит.
Выступавшие сравнивали современные ПК с многофункциональными кухонными
комбайнами Cuisinarts, которые обычно пылятся на полках, так как
для хозяек они слишком тяжелы и сложны. Компьютерная индустрия во
многом утратила контакт с пользователем и должна восстановить его
с привлечением к процессу проектирования и дизайна антропологов,
социологов и обычных пользователей.
“Мы имеем рынок совершенно запутавшихся покупателей и наблюдателей,
— сказал директор Центра промышленной технологии нидерландского
электронного гиганта Philips Мартин Шуурманс (Martin Schuurmans).
— С этим, конечно, необходимо покончить”. “Сконцентрируйтесь на
задаче, леди и джентльмены! — призвал он аудиторию. — Hе зацикливайтесь
на технологии или инструментарии. Во многих случаях у ПК слишком
много функций, и он слабо их использует. Hужно искать другие варианты.
Пусть машина работает для нас, людей”.
Профессор и директор Лаборатории вычислительной техники MIT Майкл
Дертоузос (Michael Dertouzos) считает, что ИТ-индустрия не смогла
создать “компьютеров с человеческим лицом” и для решения простейших
задач требует от людей высокого уровня знаний. Hапример, пользователи
Windows-компьютеров должны знать, что для того, чтобы выключить
компьютер, нужно кликнуть на кнопке “Старт” — само это в голову
не придет.
“Hесмотря на то, что ученые овладели многими секретами вычислительной
техники, революции во всех областях — от генетики до астрономии
— произойдут не раньше, чем компьютерная индустрия внесет в свои
машины фундаментальные изменения”, — сказал он. Hапример, достижения
в области ПО распознавания речи откроет доступ к интернету примерно
двум миллиардам людей во всем мире, не умеющим читать и писать,
что значительно расширит сам интернет и возможности по сбору информации
в нем. “Мы строим компьютеры сорок лет, но они не сильно поднялись
над базовым уровнем, — заявил Дертоузос. — Мы не воспользовались
этой технологической революцией. Мы лишь скребем по поверхности”.»
Вот вам и устремления к интеллектуализму – на деле сводится к компьютерам
для безграмотных с офигительным дизайном. Вопрос о том, что желательно,
чтобы неграмотных не было, даже не задается...
Кстати говоря, Иванов отмечает и то, что «Социальная организация
и информационные технологии образуют “симбиоз”. Общество вступает
в “технотронную эру”, когда социальные процессы становятся программируемыми.».Думаю,
комментарии излишни.
Построение «информационного общества» наложило и еще один характерный
отпечаток на процесс купли/продажи. Помните у Маркса про прибавочную
стоимость и всё такое? Все, старик безнадежно отстал от жизни. Уже
сейчас цена определяется не стоимостью сырья и вложенного труда,
а большей частью – понтами при реализации. Узнаваемостью торговой
марки, раскрученностью бренда, модой и т.п. Особенно хорошо это
заметно на так называемых статусных вещах. Помните старый анекдот
про «новых русских»? «— Гля, какой я галстук купил за полторы тыщи
баксов! — Ну ты и лох, за углом в магазине такой же за две продается!»
Еще один аспект, который как-то не особо афишируется: в постиндустриальном
обществе нужно реализовать полную рыночную открытость страны. Если
рынок открыт, то есть база для свободной конкуренции. И опять –
распеваемые дифирамбы очень характерны:
«Здесь важную роль играет отход от экономической политики, замешанной
на идеологии, оперирующей жупелом превращения России в «сырьевой
придаток Запада». Следует скорее исходить из принципа “Запад – промышленный
и информационный придаток России”. Экспорт энергоносителей, цветных
металлов, образа “стремления к реформам” и импорт hardware &
software – реальный в нынешних условиях путь экономической интеграции
с Западом.»
Но – она нам нужна, эта интеграция?
Г.Х. Попов справедливо рассуждает:
«В мире не существует единого варианта постиндустриального строя.
В мире существуют как минимум три модели. Первая – для группы стран,
которые можно назвать метрополиями. Это семь стран, которые практически
держат в руках весь остальной мир и которые составляют на данном
этапе достаточно замкнутый круг договорившихся между собой партнеров.
Может быть, потом что-то изменится, так как нынешняя их договоренность
– в основном следствие существования Советского Союза и задачи борьбы
с ним. Но и сегодня семерка все еще выступает солидарно, хотя цементирующий
ее фактор уже исчез.
Вторая модель – для стран-сателлитов. Это страны типа Швеции, Австрии
и т. д. Процветающие страны, которые нашли удачное место в общей
системе мира и потому довольны жизнью.
Наконец, существует третья модель. Для стран третьего мира,
которые являются придатками метрополий и сателлитов. Эти страны
тоже улучшают свое положение. Все страны третьего мира получили
возможность внедрять здравоохранение и системы образования, увеличивать
материальный уровень жизни народа и т. д. Но страны третьего мира
живут тем, что им дозволено и позволено странами-метрополиями. Они
развивают те отрасли, который по каким-то причинам страны-метрополии
у себя развивать не хотят (или по экономическим соображениям, или
по экологическим соображениям, или по каким-то другим). Страны третьего
мира выполняют те функции, которые на заводе выполняют цеха вспомогательных
производств, призванные обслуживать работу завода и жизнь которых
целиком определяется жизнью завода.»
Ни первую, ни вторую модель России никто не предлагает, как не
трудно догадаться.
Не буду изобретать велосипед, приведу еще одну большую цитату: Морозов
А., «О последствиях построения постиндустриализма в одной отдельно
взятой стране или заметки о грядущей Мировой революции»:
«Вот, например, принято считать, что сейчас человечество вступило
в этот самый постиндустриализм. Главная ценность теперь — информация,
работа с ней так же важна, как до того была важна работа индустрии,
которую обеспечивали дымящие заводы и толпы работяг-пролетариев,
которых теперь нет. Заводы мы убрали, пролетариев переучили в операторов
ЭВМ. Правда, обычно умные люди, растолковывающие людям прелести
постиндустриализма, умалчивают, куда переместились толпы пролетариев
и чадящие трубы заводов. Ведь в постиндустриализме никто себе не
отказывает в обуви или одежде, в автотранспорте, в мебели… а, значит,
кто-то должен все это производить.
И занимается весь постиндустриализм, если исключить научную деятельность,
по сути одним — дешево покупает продукцию одних пролетариев и дорого
продает своим собственным гражданам и другим пролетариям. И доход
от такого перераспределения куда как выше, чем от собственнно производства.
Ведь не даром всю историю человечества шла жестокая борьба за торговые
пути, за торговые монополии, за рынки. Знали, буржуины, за что воюют.
И довоевались — мировая торговая система сейчас монополизирована
постиндустриальным Западом, это факт известный и общепризнанный.
Здесь очень показателен пример Южной Африки. В сети на толкнулся
я как-то на доходчивое откуда-то из умной книги переписанное объяснение
того, почему де началась англо-бурская война. Буры де, фермеры местные,
не хотели прогрессивного развития своей страны, которое предлагали
им англичане, собираясь развернуть у них промышленность на широкую
ногу. Хорошее объяснение, только вот одно слово забыли — «английскую».
Английскую промышленность, а не промышленность самих буров. Буры
вовсе не были глупыми безмозглыми буратинками, собственного счастья
не понимающими. Они-то как раз все понимали и знали, кто в стране
будет хозяином, случись англичанам реализовать свои планы. Вот и
отбивались как могли. И прокладывал так называемый прогресс свой
так называемый путь в так называемое светлое будущее всего человечества
через первые в мире концлагеря, построенные вовсе не немцами для
евреев, а англичанами для буров.
... А когда жизнь пролетария зажимает? Когда буржуй жирует.
Ах, простите, не буржуй, конечно, капиталист. Бизнесмен. Да, вот
так куда политкорректнее. Осталось только вырастить такого буржу…
бизнесмена, который бы не умел зажираться. Вот есть у него такая
возможность, а он — не зажирается и все. Совесть у него есть, мораль.
Не знаю… забыл как это называется, сейчас такие слова не в моде.
Короче, вырастить бы такого дельца, чтобы знал, где остановиться.
Только история нам таких примеров не демонстрирует. И значит это
прежде всего то, что трудовых конфликтов мирового масштаба долго
ждать не придется. ...
....страшатся США появления ядерных бомб у малых стран, не приглашенных
в «постиндустриализм». Страшатся не из-за того, что сами эти страны
воспользуются сами-знаете-какими технологиями. Боятся капиталисты
всего цивилизованного мира, что штурм Зимнего в двадцать первом
веке будет выглядеть несколько иначе, чем в двадцатом. Боятся, что
не прибегут к ограде революционные матросы. Потому что не будет
ограды. И вообще ничего не будет. Да и нечего делать нормальному
матросу возле воронки ядерного взрыва…»
Рассуждения явно отдают марксизмом и этим проигрывают – понятно,
что сейчас движущей силой общества пролетариат уже не является и
являться не будет. Гегемония этого класса осталась в прошлом.
И вот именно поэтому был создан миф о постиндустриализме – и поддерживается
до сих пор, переживая второе рождение.
Подумайте: на кого он направлен?
Правильно, на «умных, но не разумных». Сколь угодно большой IQ
и эрудиция еще не означают умения мыслить самостоятельно. Более
того – в случае большого ума дело даже осложняется: индивид привык
считать себя умным и наивно полагает, что, если он очень хороший
специалист в чем-либо, то он и во всем с ходу разберется. Помните,
как академик Сахаров лез в политику? Не помните? Лучше и не вспоминайте...
Именно IT-специалисты, ученые и т.д. и т.п. легко попадаются на
удочку постиндустриализма (особенно программисты и математики –
у них, в отличие от физиков/химиков и проч. мышление связано вообще
лишь с голыми абстракциями с заранее заданными параметрами). В социологических
процессах они обычно не разбираются, да и психологию тихо презирают
из-за ее неточности. Измерительных приборов нет, не говоря уже о
точном шкалировании параметров – фи.
Кроме того – они же все видят своими глазами! Производительность
компьютеров практически удваивается каждые года полтора, Интернет
становится все толще и доступнее и всё такое. Стахановскими темпами
расшифровываются генокоды, клонирование становится обыденной процедурой,
нанороботы встраиваются в ровные колонны, марширующие во благо человечества...
Понятно же, что скоро – завтра или, в крайнем случае, на следующей
неделе, – произойдет Великая Постиндустриальная Технически-Научная
Революция и все будут делать роботы (от нано- до гига-), а Освобожденное
Человечество будет развиваться интеллектуально, культурно и еще
как-нибудь до кучи.
А вот вам [censored; идиоматическое выражение, обозначающее в данном
контексте «уважаемые, вы несколько ошибаетесь в своих предположениях,
возможно, из-за некоторой наивности»]. Власть предержащим ни разу
не надо развивать это самое человечество. Его надо превращать в
Идеального Потребителя. А если в обществе появилось нечто, что может
приносить деньги – надо их у потребителя получить любым способом.
Как пример: «В Великобритании обложат налогом использование
офисных компьютеров в личных целях, пишет лондонская Times. По информации
газеты, Министерство финансов страны пришло к выводу, что использование
офисного компьютера в личных целях, например, для просмотра сайтов
в Интернете, не связанного с работой, или для отправления личных
писем по электронной почте, косвенно приносит работнику доход должно
быть обложено подоходным налогом. ... Налога можно будет избежать
лишь в том случае, если удастся доказать, что компьютер использовался
в личных целях “незначительно”. Таким образом, работодатели будут
вынуждены установить строгое наблюдение за работниками для того,
чтобы иметь возможность “достоверно подтвердить” такую незначительность.
По предварительным подсчетам, за счет этого налога бюджет Великобритании
может получить 2,2 миллиарда фунтов в ближайшие три года. ...большинство
работодателей не сможет доказать “незначительного использования”
компьютеров в личных целях, и налоговое бремя на них усилится.»
И еще иллюстрация: «Объединенный комитет по экономике Конгресса
США начал предварительное рассмотрение вопроса о налогообложении
виртуальных финансовых операций, которые проводят поклонники сетевых
компьютерных игр. “В последние несколько лет произошел радикальный
рост популярности онлайновых игр и виртуальных экономик, которые
их сопровождают. Население этих виртуальных миров, по имеющимся
оценкам, превысило 10 миллионов человек по всему миру. Из-за новизны
этого явления существует некоторая неопределенность по поводу налогов
и прав на интеллектуальную собственность”, — говорится в заявлении
комитета.»
P.S. Приходилось слышать «аргумент», что-де с новыми технологиями,
измениться ВСЁ. Будут новые законы социума, новая мораль и т.д.
Что сказать по этому поводу?
А ничего не скажу. Мне приходилось слышать и "а нет у меня
никакого бессознательного!" – тоже отвечать прикажете?
Кто тезис выдвигает – тот его и доказывает. Вот и докажите, что
какое-то там техническое изобретение кардинально за годы изменит
психику, которую природа создавала многие тысячи лет.
|
