статья
Аркадий Малер
Три уровня национал-большевизма.
Национал-большевизм - чрезвычайно гибкая идеологическая
платформа, которую, в принципе, можно развивать до бесконечности
как "вправо", так и "влево". В истории идеологий
не было более многообразного явления, но, между тем, в точном
смысле слова, "национал-большевизм" - это совершенно
самостоятельная политическая идеология, которая имеет свои собственные
исторические корни, своих идеологов, свои скрижали и даже свою
политическую историю. Каждый, кто принимает эту идеологию,
должен знать её сущностные отличительные особенности. Прежде всего,
необходимо себе уяснить, что национал-большевизм - это ни "нацизм",
ни "большевизм", это нечто иное, абсолютно третье. Для
того чтобы это лучше уяснить, необходимо обратиться к тем политическим
течениям, которые собственно определяли себя как "национал-большевистские".
В истории XX века эти течения выступали как минимум на трёх уровнях.
Эти "три уровня" глубоко взаимосвязаны, но в случае
пропаганды их необходимо различать.
Первый уровень. Русская национальная историософия. Византизм.
Для неофитов это может показаться удивительным, но русский национал-большевизм
имеет сугубо религиозные, церковные корни. Русская Православная
Церковь, под эгидой которой московские князья собирали русские
земли, считала Московскую Русь наследницей Византии (Восточно-Римской
Империи) - православной империи, которая существовала более тысячи
лет. С точки зрения православного учения об истории церкви ("экклесиологии")
Византия действительно должна была существовать около тысячи лет,
и после её падения силы антихриста - то есть силы отколовшегося
еретического католического Запада - должны восторжествовать во
всём мире и тогда настанет Конец Света. Но этого не произошло,
потому что миссию Византии перенимает другая страна, а именно
- Московское великое княжество, которому после падения Империи
Чингисхана осталась огромная территория от Балтики до Тихого океана.
Поэтому православные во всём мире видят спасение в Московской
Руси и именно от Византии на Русь переходят необходимые имперские
православные символы - двуглавый орёл, Георгий Победоносец, красный
имперский стяг, а в XVI веке великий князь Иван Грозный становится
царём, а московская митрополия становится Патриаршеством. С точки
зрения православных Москва теперь называется "Третьим
Римом" и после её падения уж точно должен наступить Конец
Света. Но пока Конец Света откладывается. Двухсотлетнюю Московскую
Русь необходимо отличать от Киевской Руси. Если Киевская Русь
IX-XIII веков - это фрагмент восточно-христианской, восточно-славянской
цивилизации, политическая провинция Европы и религиозная провинция
Византии, то Московская Русь XV-XVII веков - это абсолютно
независимая евразийская империя, наследница Империи Чингисхана
и Византии, со своим Царём и своим Патриархом. Однако в 1666
году проходят реформы патриарха Никона, который хотел лишить русское
(точнее сказать - великорусское) православие своего имперско-евразийского
своеобразия и приспособить его под киевский украинский стандарт.
Православные русские люди в своей основной массе не принимают
реформы Никона и уходят в Раскол, становятся "старообрядцами",
которые воспринимают реформы как предзнаменование Конца Света.
Многие из них совершают массовые самоубийства, многие убегают
от мира отступничества ("апостасии") на Север и Восток,
в Сибирь. А кто-то начинает готовить старообрядческую, т.е. подлинно
православную революцию... Приход Петра Первого, который перенёс
столицу из Москвы - Третьего Рима в Петербург, город новой европейской
архитектуры на болотистом прибалтийском Западе, построенный по
образцу торгового буржуазного Амстердама, отменяет Патриаршество
и образует церковь наподобие протестантских сект, отменяет красный
имперский стяг и вводит позорный "триколор" - бело-сине-красный
голландский флаг, где полоски только поменялись местами, так
вот, приход Петра Первого старообрядцы воспринимают как приход
антихриста. Двести лет романовской петербургской псевдо-империи
- это двести лет западно-европейской оккупации и борьба с
этой оккупацией - это дело национальной консервативной революции,
которую и готовят старообрядцы и националисты. Когда в 1917 году
к власти приходят самые радикальные из всех революционеров - большевики-марксисты,
они не называют себя "патриотами", "националистами"
и уж тем более "православными" (хотя известно, что большевиков
финансировали старообрядцы!). Большевики мыслят и действуют как
европейски образованные атеисты, все проблемы сводят к экономике,
но ... возвращают столицу в Москву - Третий Рим, возвращают Патриаршество,
возвращают красный имперский стяг.
Поэтому многие консерваторы увидели в большевистской революции
- русскую национальную консервативную революцию. И именно
на этой почве возникает "национал-большевизм" - новое
видение русской истории, основанное на гиперавангардных
средствах. При этом большевики дотошно выполняют все самые
заветные мечты старообрядцев - физически уничтожают проклятую
романовскую династию (расстрел Николая II и его семьи), уничтожают
отступившую никонианскую новообрядческую церковь, вырезают так
называемую "аристократию" - всю сплошь русофобскую,
незнающую ни жизни собственного народа, ни его языка. Социальная
и национальная революция совпадает. Но самое главное - московская
Россия вновь объявляет себя носительницей великого спасения
от тлетворного еретического Запада, но уже на новом языке
- не Православное Царство против Царства антихриста - а Царство
Труда против Царства Капитала. Следовательно, семьдесят
лет Советской власти - это воскрешённая Московская Русь, но уже
с планетарными претензиями. Это как бы дважды отложенный Конец
Света. Что такое приход к власти в России либералов-западников
в августе 1991 года с точки зрения экклесиологии - вы теперь уже
сами понимаете... Между тем, необходимо отметить, что мы проследили
позицию "левого", революционного национал-большевизма.
Эту позицию выражали многие мыслители и литераторы Серебряного
века, самый примечательный случай - движение "скифства"
поэта Александра Блока, произведения поэта-старообрядца Николая
Клюева и других. Но был в России и "правый" национал-большевизм
- это движение тех консерваторов и националистов, которые сначала
были против революции, потому что видели в ней ещё большее
западничество чем при Романовых, но потом убедились в консервативно-революционном,
великодержавном духе большевизма и пошли на сотрудничество с Советской
властью. Это тоже византизм, но не революционный, а эволюционный,
этот "правый византизм" или "правый национал-большевизм"
видел в советском периоде закономерное развитие русской истории
- от Москвы - через Петербург - и опять к Москве. Представители
этой линии называли себя "сменовеховцами" (от
названия альманаха "Смена вех", 1921 года) и их лидером
был бывший кадет Николай Устрялов. Безусловно, и к "правой",
и к "левой" версии национал-большевизма можно отнести
движение евразийства, идеологами которого были Николай
Трубецкой, Петр Савицкий и Николай Алексеев. В том-то всё и дело,
что подлинным русским национал-большевикам довольно сложно - они
с одной стороны являются вынужденными консерваторами и государственниками
(ведь главный враг - Запад - всё равно во вне, и сотрудничество
с властью бывает необходимо), а с другой стороны, вынужденными
революционерами, если власть работает на Запад.
Второй уровень. Одна из идеологий, наряду с другими. На этом
уровне национал-большевизм возник в Германии в 30-х годах
как наиболее радикальное движение среди немецких консервативных
революционеров - сторонников возвращения традиционного общества
революционным путём. Проблема всех западных консерваторов и консервативных
революционеров всегда была и всегда будет в том, что они, в принципе,
будучи абсолютно правыми в отрицании современного мира, подчинённого
американской капиталистической системе, не понимают, что эта система
имеет корни в самой Европе - протестантской, католической, языческой
- как угодно - и поэтому искать выход в возвращении к своим
европейским корням - это идти по порочному кругу. Поэтому
наиболее продвинутые западные мыслители всегда видели спасение
на Востоке, причём, не "вообще Востоке", а православном,
византийском, евразийском, русском Востоке. Поэтому для окончательного
разрыва с Западом на политическом уровне европейцам необходимо
было отказаться от своего "белого превосходства",
т.е. расизма, который больше всего развит в англосаксонских странах
и принять идею союза с евразийским Востоком против атлантистского
Запада и отказаться от капитализма и принять социализм.
Ни того, ни другого не сделали ни фашисты Муссолини, ни нацисты
Гитлера и поэтому их страны сейчас - члены НАТО, американские
марионетки. Предводителем европейских национал-большевиков
был Эрнст Никиш, пламенный русофил, чуть не погибший в гитлеровских
лагерях. С его появлением в политике можно говорить о возникновении
"идеологии национал-большевизма", где правая политика
(ориентация на Традицию) сочетается с левой экономикой (ориентация
на Труд, социализм). Да, мы правые - в политическом смысле
и левые - в экономическом смысле. Нас следует отличать от
просто "правых", - которые ориентированы на Капитал
и просто "левых", которые ориентированы на современный
мир, то есть "прогресс" и "права человека".
Третий уровень. Союз врагов "открытого общества".
Планетарная идеология. Это наиболее общий уровень, который
возник только после падения СССР, когда силы Запада, кажется,
полностью победили. О неизбежности такой победы ещё в 1945 году
писал философ Карл Поппер в своей книге "Открытое общество
и его враги". Поппер считал, что человечество в силу своей
животности и слабости однажды устанет "возвращать традиции"
и "строить утопии" и на всей земле возникнет единый
Новый Мировой Порядок, общество выгоды ("прагмакратия")
или "Открытое Общество" (именно так называется фонд
Сороса - ученика Поппера), где идеалом будет простой обыватель.
Между тем, у этого обывателя ещё будут враги - сторонники общественного
устройства, основанного на власти Идеи ("идеократии").
Это - разные правые и левые экстремисты, религиозные фанатики,
ангелы, демоны, философы, поэты и т.д. Поппер предупреждал о появлении
у всего этого "антигуманного сброда" единой идеологии,
которая объединит все идеократические доктрины и противопоставит
их единой же "прагмакратии" (то есть мондиализму, атлантизму,
либерализму, капитализму). Бельгийский консервативный революционер
Жан Тириар, живший во второй половине XX века, видел именно
национал-большевизм той идеологией, которая объединит "врагов
Открытого общества". О Тириаре мы ещё напишем, но сейчас
важно уяснить следующее - национал-большевизм действительно
является единственной альтернативой современному миру, но
эта альтернатива не размыта, а основана на весьма конкретных идеях.
И интерес к этим идеям есть первый шаг к действительной Революции.
Август 2000 года
Аркадий Малер
Метафизика Красного Стяга
(мы и "левый дискурс")
1. Традиция и "левый дискурс". Проблема Зла.
Определение "левого", "левого начала", "левой
стороны" в Традиции зависит от контекста и поэтому не
должно рассматриваться однозначно. Есть только одно явление, которое
во всех без исключения традициях воспринимается негативно - это
Модерн (т.е. "современность", "современный
мир"). Если что-то способствует уничтожению Модерна, то оно
имеет позитивный смысл, если оно способствует сохранению Модерна,
то смысл негативный.
Все исторически известные традиции делятся на два типа.
Первые утверждают, что между "горним" и "дольным"
сущесвует прямая взаимосвязь, они видят мир как глобальный холический
(т.е. целостный, целокупный) ансамбль. Эти традиции называются
"манифестационистскими", потому что "дольний"
мир представляются в них Проявлением, т.е. манифестацией "горнего"
мира. Здесь онтология (учение о Бытии) и метафизика (учение о
Сверх-бытии) отождествляются. Представители второго типа утверждают,
что между "дольним" и "горним" миром никокой
общей меры нет, потому что мир "дольний", "материальный",
"земной", "человеческий" является Творением
(лат. "креацио") Единого Бога. Тварный мир принципиально
ущербен, из него нет никакого коридора к Богу кроме как через
смерть, Бога невозможно ни познать, ни почувствовать, в него можно
только верить и пытаться докричаться до него, т.е. молиться. Здесь
онтология и метафизика четко разводятся. Эти традиции называются
соответственно "креационистскими" и к ним относятся
религии, вышедшие из едного семитского авраамического корня,
религии, признающие Единого Бога Авраама, Исаака и Иакова - это
иудаизм, ислам и христианство. Манифестационистские традиции -
все остальные религии.
В холическом ансамбле манифестационизма проблема "левого",
"не-правого",т.е. "неправедного", "злого"
начала чрезвычайно нюансирована. Во-первых, в манифестационизме
универсум един, в нем нет непроходимых границ и поэтому все имеет
смысл, все участвует в единой универсумальной мистерии Проявления.
Есть только одно обстоятельство, которое может помочь определить
Зло в манифестационизме - это категория "центра",
"полюса", который так или иначе присутсвует в универсуме
и в соответствии с которым выстраивается единый иерархический
порядок ("космос") проявленности. В этом контексте все,
что максимально удалено от центра, что пытается выйти за переферию
Бытия - это и есть Зло, ибо оно нарушает единую космическую гармонию.
Центр, Полюс - это неизменный источник Бытия, поэтому он - само
Благо и Бытие - Благо. Небытие, соответсвенно, Зло и Хаос. Однако
Небытие в манифестационизме - это то, чего нет и поэтому о нем
нет и речи - все,что выпадает из онтологии, выпадает и из филологии,
из лексикона. В манифестационизме Зло наличествует в качестве
дисгармоничного, деструктивного, анти-иерархического, анти-космического,
т.е. хаотического начала. Но на определенном этапе категория "центра",
"полюса", "мировой оси" выпадает и ее сомнительные
заместители воспринимаются как онтологическая подстава, как обман,
как подлинный источник Зла-Хаоса. Тогда возникают деструктивные,
анти-иерархические эгалитаристские культы. Соответственно в истории
манифестационистских традиций наблюдается противостояние еще двух
подтипов - принципиальных сторонников Порядка (Космоса) и сторонников
Хаоса. Проецируя эту оппозицию на историю эллинской культуры,
можно вычленить "правую", "центростремительную"
традицию "аполлонизма" и "левую", "центростремительную"
традицию "дионисизма". В первой наличиствует центр,
во второй - отсутвует. Но в обеих традициях Бытие едино и безгранично.
Креационизм предлагает несравнимо упрощенную картину мира. Бог
Всемогущ и Всеблаг и если Творение (в целом или его отдельные
элементы - например, человек) признает Бога, то приобщается к
Добру. Если нет, то приобщается к Злу, имеющему свое субстанциональное
воплощение - падшего архангела. Падший архангел предлагает
неверную, манифестационистскую картину мира - отпадая от Творца
он претендует на утверждение "альтернативной" реальности,
он проповедует не веру, а знание (гнозис), он открывает тайну
Добра и Зла как равновеликих начал. В наиболее последовательной
версии креационизма, отразившейся на дуалистических традициях
"манихейского" типа, Добро - это Бог, божественный горний
мир, а мир тварный, дольний, материальный - Зло.
Мы вынуждены были развести "манифестационистское" и
"креационистское" отношение к Злу для того, чтобы сразу
показать, что исторически известные традиции не солидарны в этом
вопросе. В первом случае Зло - случайно, оно вытеснено на переферию
Бытия, его, по большому счету, вообще нет; во втором случае Зло
- это определяющая метафизическая категория, к борьбе с которой
сводится история человечества. Соответственно, в манифестационистском
контексте "левое" (Хаос) несамотождественно, оно воспринимается
как неизбежное дополнение к "правому" (Космосу) и вообще
как его первертное проявление, оно переносится спокойно, иронически.
В креационизме "левое" самотождественно, от него требуется
абсолютная эсхатологическая капитуляция, самоуничтожающее раскаяние.
Но между тем есть общие (формальные) определения "левого",
которые делают картину мира в обоих типах традиции весьма динамичной.
Как уже отмечалось выше, общей для всех традиций однозначно негативной
категорией является Модерн. При этом Модерн может восприниматься
как победная экспансия той или иной "ложной" традиции,
однако по форме все согласны. Следовательно, борьба с Модерном
носит характер сакрального и инициатического действия и это действие
всегда идет снизу, это дело конкретных людей, за которыми кроме
уверенности в "кризисе современного мира" (Генон)
и необходимости "восстания против современного мира"
(Эвола) ничего нет. Все деструктивные и революционные процессы
в истории были прямо или косвенно легитимированы Традицией. Речь
идет о Революции. Точнее, о Консервативной Революции. Революции
Традиции против Модерна.
Парентезисы: о Революции.
1. Термин "революция" произошел от латинского корня
"револт", что означает "переворот", "возворот",
т.е. возвращение в предыдущее состояние. Поэтому термин "Консервативная
Революция", уточняющий суть дела для тех, кто считает
Революцию исключительно привнесением нового в старое, является
тавтологией. Вне Традиции ничего нет и быть не может, и поэтому
любая революция будет неизбежно воспроизводить элементарные традиционные
архетипы + напрямую легитимироваться теми или иными традиционными
институтами. Если начать серьезно разбираться в тонкостях традиционалистского
универсума, узнавать и различать парадигмы религиозных доктрин,
то понимаешь, что ничего "нового" человек придумать
не может - на все найдется свое место и свое оправдание. Люди
лишь воспроизводят традиционные архетипы.
2. Революция (как и создание Империи, например) не является только
одномоментным актом - это нормальное органическое состояние Бытия,
состояние вечного возвращения. Просто на определенном этапе необходимо
зафиксировать точку разрыва.
3. Есть только одна социальная идея, способная конкурировать
с идеей Революции по своему метафизическому значению - это идея
Империи. Тотальная перемена происходит только тогда, когда
обе идеи объединяются в одной.
Разбираемые выше определения "левого" (= Зла) как "ничто"
и как "хаоса" адекватны в рамках традиционного дискурса.
Дискурс Модерна строится на отрицании активного самодовлеющего
сверх-рационального начала, т.е. на отрицании "идеалистичного",
"горнего", "божественного". Однако необходимо
отметить, что поскольку Божественное по определению есть начало
всемогущее, то его невозможно ограничить даже самим фактом "существования"
- Божественное может и "не-существовать", его "не-существование"
также является "существованием". Поэтому когда "активные",
"воинствующие" атеисты (в политике коммунисты и анархисты)
пытаются активно отрицать существование Божественного, то они
тем более доказывают его существование через борьбу с ним как
метафизическим субъектом. Так что и в этом смысле "левое"
является лишь парадоксальным, первертным проявлением "правого".
2. Классификация политических идеологий - ключ к ситуации
№ 1. Европа Просвещения.
Политические идеологии являются модификациями доктрин традиционного
общества. В политическом аспекте эти доктрины выражали интересы
определенных социальных групп - этносов, классов, инициатических
структур, и уже поэтому выбор доктрины был всецело предопределен
происхождением и объективными интересами своей группы. В эпоху
Просвещения (17-18 вв.) ситуация кардинально меняется. Десакрализация
традиционных институтов приводит к размыванию социальных границ
- индивидуум оказывается наедине с самим собой: теперь он может
выбирать себе страну, класс, структуру етс. Для тех, кто будет
в активе, выбор должен быть концептуально обоснован; для тех,
кто будет в пассиве, выбор должен наиболее отвечать их личным
объективным и субъективным интересам. Поэтому именно в Просвещении
по одной и той же причине возникает реальное социал-эволюционистское
разделение на интеллектуальное активное меньшинство и дезориентированное
пассивное большинство, и до сегодняшнего дня это разделение усиливается.
Объект выбора (этнос, класс, структура етс) предлагает свое проектируемое
альтер-его - идеологию, которая для рефлексивной части общества
является системой идей-концепций, а для нерефлесивной части системой
идей-образов. Этот выбор осуществляется как на политическом уровне
(парламент), так и на экономическом (рынок). Отсюда тотальное
развитие риторики - в центре внимания стоят профессии политической
пропаганды и экономической рекламы - что касается силовых и бюрократических
элементов, то они носят вспомогательный характер.
Демаркация политических лагерей на "правых" и "левых"
восходит к представительным собраниям эпохи Просещения, где справа
от председательствующего сидели принципиальные сторонники сохранения
традиционного пред-просвещенческого status quo, а слева сидели
сторонники Просвещения. Соответственно, "правые" - это
консерваторы и реакционеры, а "левые" - реформаторы
и революционеры. Однако необходимо понимать, что "правые"
17-18 вв. не были в точном смысле слова сторонниками Традиции,
а "левые" - сторонниками Модерна. "Правые"
действительно идентифицировали свой идеал с "традиционным
обществом", но под этим обществом имелось в виду разлагающееся,
позднее европейское традиционное общество, где теряющая авторитет
монархия и теократия аккуратно сочеталась с набирающими силу рыночными
отношениями. Если для того, чтобы радикально пересмотреть свои
доктринальные основания для собственного же спасения церковная
и светская элита ни сделала ни шага, то об обращении к социально-экономической
проблематике не могло быть и речи. Между тем, основным фактором,
объективно приведшим к падению последних элементов традиционного
строя был фактор экономический - фактор повсеместной социальной
несправедливости, которая ассоциировалась с самим традиционным
общестом. Именно поэтому значительная часть обнищавшего и деклассированного
населения, которое в принципе не имело ничего против традиционного
строя - поддержало его разрушение.
В связи с этим необходимо учитывать, что оппозиция "правые"
- "левые" существует в двух разных плоскостях - политике
и экономике. В политике "правые" - это сторонники традиционного
строя, наиболее общим определением их позиции является "консерватизм".
К ним относятся - религиозные фундаменталисты (теократы), этатисты
(например, монархисты, империалисты), этноцентристы (например,
расисты или различные националисты). Они могут отстаивать различные,
иногда специфически понимаемые элементы традиционного строя, но
общим является ориентация на Традицию, т.е. пре-Модерн, а не Модерн.
Соответственно, их антагонистами - "левыми" в политике
являются сторонники Модерна, наиболее полно воплощенном в идеалах
Просвещения. Основным здесь является отрицание холического ансамбля
Традиции - и стремление преодолеть его через прогресс и индивидуализм.
В центре внимания у политических "левых" стоит атомарный
индивидуум, лишенный всех "наносных" исторических ограничений
- религиозной, национальной и государственной принадлежности,
поэтому квинтессенцией "левой" позиции является идея
"прав человека". Точными определениями "левой"
политики могли бы быть такие понятия как "индивидуализм"
и "прогрессизм". Но поскольку историческим проектом
политических "левых" стала идея "общественного
договора" (т.е. "демократии", "республики")
- как антитезы сакрально легитимированной власти - то их идеологию
стали обозначать как "демократизм" (это довольно натянутое
определение, поскольку существует три типа демократии, о которых
мы будем говорить в следующей главе).
В экономике "правыми" являются сторонники рыночной,
т.е. капиталистической системы, которая набирала силу в 17-18
вв. пользуясь полным невнимаением традиционной власти (церкви
и монархии), которая сама органично встраивалась в нее. Но на
определенном этапе обнаружилась полная невозможность сочетать
Традицию и Рынок, и силы капитализма (буржуазный класс) востребовали
идеологического и политического выражения своих интересов, которое
они получили в идеологии "либерализма". Здесь необходимо
подчеркнуть, что "либерализм" изначально именно экономическая
идеология - идеология свободных экономических отношений, свободы
торговли. "Левыми" в экономике, соответственно, являются
сторонники подчиненной, регулируемой, плановой экономики, которая
нашла свое наиболее общее идеологическое оформление в "социализме"
и его радикальной версии - "коммунизме".
Так возникает четыре глобальных идеологических поля, которые
только на пересечении между политическим и экономическим уровнем
дают законченные идеологические формы. Следовательно, "чисто
правыми" являются "либеральные консерваторы" (вариант:
национал-либералы, национал-капиталисты), а "чисто левыми"
- "социал-демократы" (вариант: социал-прогрессисты).
Собственно, вплоть до сегодняшнего времени большинство т.н. "правых"
и "левых" сил как на Западе, так и в России придерживается
именно такой, внутренне весьма противоречивой позиции. Противоречие
возникает от того, что в обоих случаях совмещается ориентация
как на холизм (по определению свойственный Традиции), так и на
индивидуализм (по определению свойственный Модерну). Поэтому более
кристальная позиция возникает не в горизонтальной оппозиции "правые"
- "левые", а в вертикальной, где "правые"
сочетаются с "левыми". На одном полюсе речь идет о "либерал-демократии",
где органично сочетается экономический и политический индивидуализм
и прогрессизм. Базовой ориентацией здесь является индивидуальная
выгода и поэтому иначе эту модель можно обозначить как Прагмакратия.
Это и есть магистральная линия Модерна, законченное идеологическое
воплощение Модерна. Везде, где либеральная демократия победила,
она эффективно использует в своих интересах либерал-консерваторов
и социал-демократов, и не допускает формирования противоположного
полюса - где "правая" политика (консерватизм) сочеталась
бы с "левой" экономикой (социализм). Все вариации этой
позиции объединяет одно - однозначная ориентация на служение над-индвидуальным
ценностиям, ориентация на "идею" и поэтому речь идет
о принципиальной Идеократии. Сторонники этой модели являются
однозначными противниками Модерна (рынка и "прав человека"),
но их целью является не "сохранение того, что осталось"
как у обычных консерваторов, а о революции против Модерна.
При этом, необходимо подчеркнуть, что в отличие от социал-революционеров,
которые видят причину кризиса современного мира в том, что он
не достаточно современен, эти революционеры отрицают саму современность,
их целью является консервативная революция. Противостояние
"консервативной революции" (Идеократии) и "либерал-демократии"
(Прагмакратии) подлинно, оно выражает противостояние Традиции
и Модерна.
Итак, в идеологическом пространстве "левый дискурс"
представляет собой широкое поле различных моделей - от "индивидуализма",
"прогрессизма" и "демократизма" до "социал-демократизма",
"социализма", "коммунизма" и "социал-анархизма".
Критическими точками, где "левое" перестает быть самим
собою, являются точки соприкосновения в политике - с консерватизмом
(через социализм), а в экономике - с капитализмом (через индивидуалистический
демократизм). Следовательно, такие понятия как "левое",
"левый дискурс", "левая идеология", "левое
движение" неоднородны, они легитимированы как Традицией,
так и Модерном.
В разобранной схеме политические идеологии определяются сущностным
содержанием и существуют изолированно друг от друга. Однако их
историческое становление носило довольно напряженный, эмоционально-рефлективный,
а не только рационально-рефлексивный характер. Все эти идеологии
можно рассмотреть как определенные варианты отношения к ситуации
Просвещения и к ситуации, которой это Просвещение закончилось
- Французской буржуазной революцией 1789 г. "Либерализм"
и "демократизм" были основными идеологическими ориентирами
Просвещения и революции 1789 г. "Консерватизм" и "революционный
консерватизм" были разностепенными реакциями на эти явления,
их развитие приходится уже на 19 век - первый век тотально неудачной,
но сознательной борьбы с Модерном. Каково же отношение "социализма"
к Просвещению и Французской революции ? - изначально радикально
положительное, но потом, когда республиканская пост-революционная
система открыла свою откровенно буржуазно-капиталистическую сущность,
сторонники "левой экономики" стали сознательно и бессознательно
заимствовать методы "правой политики" - методы холического
ансамбля традиционного дискурса, которые либералы будут принимиать
за идейное составляющее социализма. Причем, собственно "социализм"
был лишь доктринальным выводом из всего концептуального арсенала
Просвещения - для многих речь шла о радикализации проекта Просвещения
и Французской революции, о доведении этой линии до конца, которую
буржуазия (по их мнению) прервала на пол-пути и оставила для себя
экономический либерализм и вспомогательные "права человека".
Буржуазия добилась своих интересов и выбрала "либерал-демократию"
(иногда дополняя ее "либеральным консерватизмом"). Социалисты
не осознали своих пред-модернистских традиционных корней, но ощущали
свою преемственность Просвещению; реализация сугубо традиционной
идеи "социальной справедливости" сподвигла их на сугубо
традиционные, пред-модернистские средства - создание тоталитарной
догматически-милитаристкой организации. В этой точке радикального
экзистенциального разрыва с буржуазией происходит радикальный
эссенциальный разрыв с Просвещением в целом - в центре внимания
ставится не человек, а идея, обуславливающая Целое, во имя которой
человек должен преодолеть самого себя. Социалисты неосознанно
восстановили у себя архетипы традиционного сознания и неосознанно
восстали против Модерна.
3. Онтологические ориентиры.
Весь комплекс базовых ориентиров радикальной фракции "левых",
у которых экзистенциальная революция породила эссенциальную революцию,
является элементарным набором ряда принципиальных ориентиров Традиции
- общество социальной справедливости, общество организованного
самоуправления, общество беспрестанного самоценного Труда.
1) Социализм.
Социальная справедливость (социализм) - настолько сама по себе
разумеющаяся вещь для традиционного общества, что о ней в Традиции
нет ни слова. Традиционное общество в целом и все его представители
существуют в перманентном инициатическом литургическом процессе.
Цель пребывания в Традиции - достижение высшего по отношению к
себе уровня инициации ("входа", "посвящения"),
это действие предполагает качественное изменение сознания ("метанойю"),
в результате которого человек перестает быть самим собою и воссоединяется
с Целым. Такое бытие предполагает полную самоотдачу Целому, безовзмездное
расточение всех своих сил, не говоря уже о материальной собственности.
Все вещи в Традиции (от архитектурных ансамблей до предметов быта)
носят исключительно функциональной характер, но эта функция всегда
- инициатическая, поэтому вещи бессмысленно красть или покупать.
О естественной природе и речи не идет - она в принципе не подлежит
присвоению. Нарушение гармонии происходит только с появлением
деинициированного "я", у которого и возникает как идея
"частной собственности", так и идея "денег".
Следовательно, "социализм" - составляющее традиционного
общества и именно поэтому его идеи взяты на вооружение не только
"левыми революционерами", но и "консервативными
революционерами" (напр., идеи Константина Леонтьева "монархия
+ социализм" или немецких "национал-социалистов").
2) Демократия.
Организованное самоуправление (демократия) - основа традиционного
социума. Все без исключения члены традиционного общества прекрасно
понимают, что их власть ограничена их инициатическим уровнем и
поэтому у них не возникает идеи "переворота". Но посколоьку
все они заняты сознательным и активным служением Целому, то в
случае деградации власти и возникновения социального "отчуждения",
они организованно совершают революцию и - либо выдвигают нового
иерарха, либо создают "демократию" - народовластие.
Традиционная демократия - это органическая прямая демократия.
В этой демократии Народ определяется как субъект истории, делегирующий
власть выдвигаемой им элите. Для того, чтобы народ был субъектом
истории и управлял самим собой, он должен быть наделен хотя бы
одним необходимым качеством - качеством целостности, органичности,
самодостаточности. Когда же Провещение объявило своим идеалом
"демократию", то речь шла не просто о демократии (традиционного
типа), а о либерал-демократии. В либерал-демократии в центр
внимания ставится не "народ", а "индивид"
- "атомарный индивид" (Джон Локк), атомарное, количественное
составляющее демократического государства. От этого индивида
требуется только одно - быть лояльным установленным законам, на
которые сам индивид может влиять только выбирая своего представителя
в законодательное собрание. "Гражданство" в либеральной
демократии - право пассивное, им наделяется каждый человек по
достижениии установленного законом возраста. Таким "гражданином"
может стать любой законопослушный человек, населяющий территорию
либеральной демократии. При этом, идеологи либерал-демократии
ориентируются на идеал древнегреческого полюса - прежде всего,
на Афины, которые действительно были первой в истории цивилизацией,
открыто вставшей на путь Модерна. Но Афинсткая демократия
не далеко отошла от традиционного архетипа. Гражданином в Афинах
мог быть только тот, кто нес ответственность за судьбу государства-полиса.
Им мог быть только взрослый мужчина, прошедший воинскую повинность
и содержащий свою семью, следовательно - свой дом и двор, следовательно,
отвечающий за часть территории государства. Афинское гражданское
право по определению является правом активным (уклоняющихся от
участии в народном собрании называли "идиотес" - отсюда
современное "идиот"), выбор афинского гражданина
зависит от него самого, но этот выбор неизбежно носит про-государственный
характер. Совокупность граждан - это "демос" (народ),
все остальные: женщины, дети, рабы, инородный элемент - это "лаос"
(население). Традиционная демократия - качественна, современная
демократия - количественна; номинально власть в либерал-демократии
определяется формальным большинством голосов, поданных населением,
состоящим из кого угодно (включая "идиотес", людей ни
за что не отвечающих и политически безграмотных, инородных националистов,
а так же откровенных ксенофилов и предателей).
Либерал-демократия - это лишь один из трех типов демократии,
основанный на примате интересов "индивида" над интересами
общества. Существует и "чисто левый" тип демократии
- "социал-демократия", где демократические институты
служат общей цели - достижению социальной справедливости. С точки
зрения аутентичного Модерна (= либерал-демократии) социал-демократия
- крупная ересь с закосом "влево" (как либерал-консерватизм
- крупная ересь с закосом вправо). И именно этим она для нас интересна.
Чем больше в социал-демократии (и вообще во всем спектре левых
идей) действительно "социализма" и действительно "демократии",
тем она ближе к Традиции. Но в действительности, современные социал-демократии
Запада максимально дистанцируются от своих традиционных и революционных
корней и становятся лишь вспомогательной версией либерализма.
Однако есть еще и третий, консервативно-революционный тип демократии
- условно "национал-демократия" (что звучит довольно
тавтологично, поскольку "нация" ("народ")
и "демос" - это одно и тоже). В этот тип входят все
демократические проекты, акцентуитрующие свои традиционные (религиозные,
этнические) корни и ориентирующиеся на прямую, органическую демократию,
демократию соучастия. Здесь критерием демократии и является (по
выражению немецкого теоретика национал-демократии) "степень
соучастия Народа в собственной судьбе".
4. Труд.
Труд - самодостаточная категория из социологической онтологии
левых радикалов, эту категорию ввел Карл Маркс как основу исторического
процесса. Социализм и демократия невозможны без тотальной ориентации
на Труд, без сакрализации Труда, которая уже была в традиционном
обществе. В Традиции Труд - сакральное понятие, поскольку
его смыслом является инициация. Все традиционное общество существует
в перманентном литургическом цикле инициатического Труда. Священнослужители,
цари-воины, ремесленники и крестьяне - все участвуют в одном большом
Труде, расточая энергию служения вверх и энергию посвящения вниз.
В рамках Модерна Труд определяется как производство материального
продукта - это качественная девальвация традиционного смысла Труда,
но если обратиться к сословию производителей - "третьему
сословию" ремесленников и крестьян, то можно увидеть, что
в Традиции производство вещей и обработка земли были, во-первых,
актом коллективным и литургическим, носившим жесткую сакральную
регламентацию; во-вторых, всегда воспроизводили определенный космогонический
сюжет. Для традиционного человека Труд (который всегда имеет инициатический
смысл) - это форма, содержание и смысл его бытия.
В качестве антитезы Труду Маркс предложил категорию Капитала
- отчуждающего начала в социуме. Говорить о Капитале в традиционном
дискурсе невозможно, поскольку в Традиции Капитала никогда не
было (ср. небытие зла в манифестационизме). Если Модерн имеет
свой материальный субстантив, то им является Капитал (деньги)
- тотально релятивизирующее начало. Сама идея Капитала (денег)
предполагает всеобщую покупаемость и продаваемость, наличие у
всего количественного эквивалента. Отсюда закономерный анти-традиционализм
либералов (начиная с Адама Смита) - если все имеет свою цену,
цену преходящую, но определяемую с точностью до процента от денежной
единицы, то никто не может ограничивать товарный универсум - включая
государство, которое даже в самом своем деградированном буржуазно-бюрократическом
варианте носит последнюю искру Традиции.
5. Консервативная Революция и "левый дискурс" -
ключ к ситуация № 2. Россия Пост-Просвещения.
Идея социальной справедливости или, по крайней мере, идея общества,
полностью ориентированного на утверждение социальной справедливости
у себя и во всем мире так и была бы лишь утопией, если бы в истории
человечества не было бы цивилизации, которая решила воплотить
эту идею - России. Все анализы в отношении "русского эксперимента"
являются некомпетентными, если не учитывать два основных парадигматических
фактора русской истории - геополитического и экклезиологического.
1) Геополитический фактор - теллурократия, Heartland, Евразия.
Геополитика основана на 3 законах.
Закон № 1: существует фундаментальное метаисторическое
противостояние сухопутного и морского типа цивилизации - Суши
(теллурократии) и Моря (талассократии). Теллурократия по определению
ориентирована на Традицию и идеократические модели, ее воплощением
являются континентальные империи; талассократия - на Модерн и
прагмакратические модели, она воплощается в колониальных державах.
Суша (Континент, Бегемот) против Моря (Остров, Левиафан). Персия
против восставших греческих колоний. Спарта против Афин. Рим против
Карфагена.
Закон № 2: существуют зоны осевой самодовлеющей доминации,
на которых всегда будет создаваться государство имперского типа,
цель которого - сравнять свои границы с границами континента.
В Европе это "Срединная Европа" (Mitteleuropa) - современные
Италия, Австрия, Германия, Швеция, но - прежде всего, Германия.
В Южной Азии это - современный Ирак (Месопотамия) и Иран, но -
прежде всего, Иран. В Восточной Азии это - Япония (остров абсолютно
континентальной культуры). В масштабах Евразии это, конечно, Россия.
Закон № 3: в планетарном масштабе противостояние Суши
и Моря есть противостояние Срединной Земли (Heartland) Евразийского
континента и потенциальной морской цивилизации вовне. Промежуточной
зоной здесь является "береговая земля" (Rimland). Первая
оседлая цивилизация на Срединной Земли возникла в результате культурного,
государственного и расово-этнического симбиоза Монгольской империи
и северо-восточных православных русских княжеств - речь идет о
Московской Руси 15 века. Первая аутентичная талассократическая
цивилизация вовне - Англия 16 века, которая эстафету ведущей талассократии
(а с ней и капитализма) передает США в 20 веке, когда геополитическая
тенденция обретает свои доктринальные формы - теллурократия становится
евразийством (Россия-Евразия), а талассократия - атлантизмом (англо-американский
мир). Россия против Англии. СССР против США.
2) Экклезиологический фактор - Москва-Третий Рим, старообрядчество.
Экклезиология (наука о церкви) основана на восприятии
Церкви ("экклезии") как субъекта истории, ответственного
за победу над "падшим ангелом", который воплощен в "Царстве
Антихриста". После того как Римская империя принимает Христианство
в лице императора Константина Великого в 337 г. (с 381 г. - государственная
религия), она провозлашается "катехоном", т.е. "удерживающем"
зло, который существует тысячу лет и борется с "Царством
Антихриста" - отколовшимся католическим Западом (с 1054 г.)
(экклезиологическая империософия подтверждается книгами пророка
Даниила и словами ап.Павла о "катехоне"). Когда в 1053
г. Восточную Римскую империю (Византию) захватывают турки-сунниты,
то миссия "катехона" переносится на Московское великое
княжество Ивана Третьего. Так Россия принимает идеологию "византизма"
- принимает двухглавого имперского орла, великий князь Иван Четвертый
становится царем, 1589 г. в России появляется Патриаршество, а
Москва объявляется "Третьим Римом". Так Россия
становится "Евразийской Византией" - православно-евразийской
империей. "Царство Антихриста" кристаллизуется в
западном (нелютеранском) протестантизме - на котором позже
будут основаны США. Но в 1666 г. происходят реформы патриарха
Никона, направленные против великорусского церковного обряда.
В этот момент огромная часть русского народа уходит в старообрядческий
раскол и оппозицию официальной церковности и государственности,
которая отныне для них носит характер "апостасии"
- отступничества. Прозападные реформы Петра Первого старообрядцы
воспринимают как финальный аккорд апокалептической оккупации России.
Петр отменяет Патриаршество и переводит столицу из Москвы-Третьего
Рима в новый город европейской архитектуры на берегу моря, церковь
становится полупротестанским синодальным административным заведением,
а большая часть дворянства (освобожденная при Екатерине Второй
от воинской службы) полностью переходит в западную культуру. С
этого момента все процессы социального освобождения в России подкрепляются
процессами национального освобождения.
Русская большевисткая революция 1917 г. была Консервативной
Революцией против двухсотлетней прозападной никонианско-романовской
оккупации. Осознанно или нет большевики совершили ряд событий
абсолютно евразийского и византийского содержания - вернули столицу
в Москву, вернули Патриарха, физически уничтожили последние остатки
никоновщины и романовщины, но самое главное - большевики вновь
(но на другом языке, адекватном времени) объявили Россию - врагом
апостасийного атлантистского и буржуазно-капиталистического Запада.
Если бы большевики осознали свою консервативно-революционную,
национал-большевистскую сущность, в 1991 году Россия была бы Евразийской
православной империей, а тлетворного Запада с США во главе вообще
не существовало бы. Об этом предрекали русские национал-большевики
- евразийцы (Петр Савицкий) и сменовеховцы (Николай Устрялов).
На официальном уровне противостояние Традиции и Модерна в рамках
советизма кончилось плохо. Царство Труда (временно) пало. Победило
Царство Антихриста - Царство Капитала.
6. Метафизика Красного Стяга.
Сущность "левого" в том, что у него две сущности.
Все, что приближается к сущности, раздваивается. Мы, консервативные
революционеры, должны произвести глобальную ревизию всего левого
дискурса - от утопического социализма эпохи европейского Ренессанса
и Просвещения до современного неомарксизма. Эту необходимую работу
уже проводили Борис Гройс, Александр Эткинд, Михаил Агурский и
Александр Дугин. Но наш евразийский "новый университет"
еще не закрыт, он только открывается.
Помимо всех перечисленных сакральных символов большевики вернули
еще - красный стяг. В Традиции "красный" - цвет
высшего посвящения (ср. алхимическое rubedo - "работу в красном"),
цвет огня и крови. В Божественное Средневековье, последнюю эпоху
намека на "золотой век" красный цвет был символом царской,
имперской власти. С красным стягом выходил на поле боя с Антихристом
византийский император. От Византии красный стяг перешел к Московской
Руси (Петр ввел голландский триколор - позорный флаг оккупации)
В Европе "левые" масонсоны-герметики инспирировали красный
стяг левому движению. Красный флаг развивался на развалинах Запада
и в 1848, и в 1968... Нас нетрудно найти - наш флаг всегда красный
- это флаг Империи, флаг Революции.
В телеграмме, посланной в Политбюро деградирующему ЦК КПСС оккупационным
комитетом Сорбонны в мае 1968 г., было заявлено: "человечество
обретет счастье лишь тогда, когда последний бюрократ будет повешен
на кишках последнего капиталиста!" Запомните эту инициатическую
формулу.
