статья
Magnum
СТИХИ ОБ АЛЬТЕРНАТИВНОЙ ИСТОРИИ
Расскажу о судьбе Гумилева
Расскажу о судьбе Гумилева!
Гражданина, поэта, мужчины,
Он не станет на Яшу Свердлова
Наезжать без особой причины.
Он вернется на Рог Африканский,
Где в лесах миллион бабуинов,
Там подружится с Меиром Лански
(Будут вместе мочить бедуинов).
С револьвером на спаренной лире,
Под тяжелые звуки тамтама,
Установит свободу в Офире
И вернет на престол Pohuyama.
Проберется в Америку тайно,
Посреди карнавалов и танцев,
Завербует в разведку Бронстайна,
Будут вместе дурить мексиканцев.
На своем боевом крокодиле,
В императорском пробковом шлеме,
Он зависнет у Голды на вилле,
И ее обессмертит в поэме.
А потом, беспокойной весною,
И назло дилетантам спесивым,
Будут вместе бродить под луною,
Над широким Эйлатским заливом.
Покидая лазурные воды,
Он решит, что прекрасна чужбина,
Но последние зрелые годы
Посвятит воспитанию сына.
И под звук стихотворного слова,
Как близнец одногодкам-ребятам,
Умным мальчиком вырастет Лева
И не будет страдать каганатом.
Он раскроет другие сюжеты,
Не увидев ГУЛАГа болото,
О поэте напишут поэты!
А не эти... (зачеркнуто что-то).
Марсианский шпион Богданов
На отрезке истории данном,
Где Богданова Ленин зарезал,
Наш Читатель не стал Богдыханом,
Предпочтя галактический жезл!
Как Самсон, разрывающий челюсть,
Он решил на имперском совете
Истребить марсианскую нечисть,
Угрожавшую нашей планете!
Марсиане бежать не успели,
Потому что в один из моментов
Наш Читатель убил на дуэли
Сорок шесть марсианских агентов!
Но остался один из тиранов,
Что подопытных скальпелем ранит,
Марсианский сотрудник Богданов,
Пересадками органов занят.
Заплутавший в резиновых лентах,
Где-то между Босфором и Дарда-
нелламИ, оторвался в комментах
И погиб от руки Эверарда.
Я люблю Революции планов
ГромадьЕ и расстрельные роты,
Но, увы, марсианин Богданов
Не вписался в ее повороты.
Не увидел напор краснофлотский,
Подчинившийся ленинской силе,
Но товарищи Ленин и Троцкий
Революцию в жизнь воплотили!
Где сейчас марсианский писатель,
Неизвестный теперь миллионам?
Лишь один Император-Читатель
Был знаком с марсианским шпионом!
Он его пораженья виновник!
С ним на Марсе неделями квасил!
Если так утверждает Полковник,
Значит, истина в этом рассказе!
Дако-малайские войны
И тут они.
Они везде.
Они на суше и воде.
В далеких северных лесах.
И беспросветных небесах
Они висят над головой,
Они всегда следят за мной.
И за тобой.
За ним.
За ней.
За миллионами людей.
От них не скрыться, не уйти,
Они найдут тебя в пути.
И если медленно идешь,
Они приставят к сердцу нож.
И если не проходишь тест,
То на тебе поставят крест.
Приходит с моря легкий бриз.
Я достаю малайский крис,
И перегнувшись через борт,
Веду корабль прямо в порт.
Ужасен мой катамаран!
Пред ним склонился океан.
И даже тысячи трирем
Ему не создадут проблем...
Но что я вижу?! Это факт --
Стоит на пляже катафракт.
Парфянин или даже перс,
Об этом знает только Зевс.
В своей чешуйчатой броне
Сидит (о рифма!) на коне.
Что поразит его?! Таран!
Идет вперед катамаран.
С размаху врезался в песок,
И сбросил всадника конек,
И в пене набежавших волн
Лежал он, дум великих полн.
Ганнибал, Децебал - между ними
Нету разницы. Это бесспорно!
Бога древнего грозное имя
Оба носят. Победные горны
Карфаген не услышит. Однако
На другом берегу Ойкумены
Слышу поступь могучего дака,
Там иные взошли Карфагены!
И на море стоят, и на суше,
Прогрызая Империи тело.
Если Рим Ганнибал не разрушил --
Децебал завершит его дело!
Он явится на лошади бурой,
Разгоняя ряды легионов,
И высокой фракийской культурой
Превратит италийцев в даконов.
Под свирепым ударом фалькаты,
Разбивающим латы и шлемы,
Будут падать на землю легаты,
И гореть боевые триремы.
Этим миром (а как же иначе!)
Элегантно, жестоко, вальяжно
Будет править Великая Дача!
(Или Дачия - это неважно).
Левиада
Верный до гроба Моссаду,
Звонит сегодня премьер:
-- Магнум, пиши "Левиаду" --
В зависти лопнет Гомер!
Снова в столице несчастной
Все изменились в лице,
Танки на Площади Красной,
Танки в Садовом Кольце!
Губы от страха засохли,
Не открывается рот,
Лев Революции Рохлин
Смело шагает вперед.
Вот он, на лошади белой,
Скачет в крутом вираже,
Будет и словом и делом
(Где-то встречалось уже).
Месяц повис коромыслом,
Рядом пылает звезда,
Рифма с логическим смыслом,
Вместе не стой никогда!
Воин, неведомый Митре,
Кровью напишет главу,
Словно четвертый Лжедмитрий,
Рохлин идет на Москву!
Нету ни левых, ни правых,
Нет ни друзей, ни врагов,
Мальчиков сотни кровавых
Помнишь, Борис Годунов?!
Неисчерпаем, как атом,
Как термоядерный взрыв,
Лев засчитал демократам,
Просто чудовищный СЛИВ!
Взяты и почта, и банки,
Кто-то расстрелян в тюрьме,
В жутких подвалах Лубянки
Кто-то утоплен в дерьме.
Кремль берется на мушку,
Как повелел генерал,
Будут отправлену в Кушку
Все, кто себя запятнал!
Сорваны с треском погоны
В ходе решительных мер,
Пломба на дверце вагона --
Путин бежал в ГДР.
Выслушав новости эти,
Среди друзей и подруг,
Ельцин в своем кабинете
Принял решение вдруг.
Главным героем в легенде --
Так он запомнится всем,
Как Сальваторе Альенде
Ельцин берет АКМ.
Он император всесильный,
А не дрожащая тварь!
Символ Свободной России
И демократии царь!
Будто нога элефанта
Топчет изменников-крыс,
Валит бригаду десанта
Наш беспощадный Борис!
Выстрелы слышатся реже,
Пройден сражения пик,
Только финал неизбежен --
В сердце вонзается штык...
Пулей прострелена печень,
Залиты кровью глаза,
Гаснут оплывшие свечи,
Молча стоят образа.
Пламя гражданского бунта
Гаснет в горячей золе,
Только Кровавая Хунта
Прочно уселась в Кремле.
И утвердились на годы
Новый Порядок и власть,
Знамя российской свободы
Втоптано танками в грязь!!!
Возвращение победивших митраистов
На камень, священный камень,
Лежащий в горах Андорры,
Несите прекрасной даме
Добытые в битве шпоры.
С триумфом на колеснице,
В день радостных песнопений,
Несите прекрасной жрице
Трофеи с полей сражений!
Пройдя через храма двери
При свете иль мраке ночи,
Ты в Митру не должен верить,
Но мир интересен очень!
Караимо-сельджукская война, 1071 г.
Турки идут с востока,
Ветер пустыни жарок,
Ветер по воле рока
Гасит свечи огарок.
Крепко висит на лапах
Плащ из тигриных шкурок,
Быстро идет на запад
Войско могучих турок.
Гаснут шаги формаций
Где-то за Копетдагом,
Сотни племен и наций
Под крестоносным флагом.
Тащит мешки с поклажей
Слон пакистанский, сука,
И носороги даже
Встали в ряды Сельджука.
Словно у катафракта
Носят природный панцирь,
При Фермопилах как-то
Смяли они спартанцев...
Персов спасли однажды,
Ну а теперь - султана,
Над носорогом каждым
Реет штандарт Арслана!
Против зверей голодных
Не устоит пехота,
Страшный удар животных
С треском разбил ворота.
-- Чудищ таких отважных
Даже на Бодисатву
Не променяю дважды! --
И, закрепляя клятву,
Царь достает из ножен
Меч, что острее бритвы,
-- Им я победу должен,
Им посвящу молитвы...
Гордый султан в восторге
Начал обряд с поклона:
-- Славься, Святой Георгий,
Что поразил Дракона!
...Пепел смешался с прахом
Тысяч солдат бесстрашных,
Сколько царей и шахов
Бились за эти башни?
Через веков изгибы
Громко звучат вопросы --
Где вы, Синнахерибы?
Где Навуходоносор?!
Быть не могло иначе,
Даже мечом распорот,
Даже врагом захвачен,
Славен священный город!
Лишь провожая павших,
Молча оденут кипы
Внуки царицы Саши,
Дети царя Агриппы.
Страж опускает полог,
В царском шатре веселье,
Будет триумф недолог --
Скоро придет похмелье...
Британская экспансия, 1100 - ...
Последний осколок Империи -
Красиво лежит на бумаге он -
Британия правит на Севере,
От Эйре до стен Копенгагена.
На скалах, на части разорваны -
Навек прекратились набеги их -
Лежат побежденные норманны,
Посланцы холодной Норвегии.
Их души отправились к Тартару,
Не видеть добычи и дани им --
Надежно наследники Артура
Закрыли ворота Британии.
А рядом, над мачтами старыми,
Болтается парус разрезанный;
Стоят легионы с драккарами
На страже наследия цезарей.
Никто из британского рыцарства
Не смеет отказывать в праве ей,
Сидит на престоле владычица --
Августа Виктория Флавия.
Рассудком владеет неверие,
Но сердцем владеет желание --
Расширить границы империи
До самых границ мироздания!
На юг, от причалов Лондиния,
Плыть многие тысячи мили ей,
Прочерчена тонкая линия --
Маршрут для железной флотилии.
На юг корабли собираются
Под вымпелом Митры и Гвардии,
При Виго на дно отправляются
Фрегаты мятежной Ломбардии.
За морем, наполненным скумбрией,
В реал воплощая утопии,
Солдаты далекой Нортумбрии
Сражались в лесах Эфиопии.
Потом летописцы серьезные
Расскажут различные версии --
О том, как десантники грозные
Сломили могущество Персии.
Затем капитаны и шкиперы
В кипевших морях Индонезии
Топили корветы и клиперы
Под флагом Марии-Терезии.
Заслуженный муж в академии,
Забыв про свои космогонии,
Запишет в журнал наблюдение:
"Добрались до самой Японии!"
Добывший дешевую паприку
Для доброй августы Виктории,
Драккар, огибающий Африку,
Плывет по страницам истории...
Митраисты в Японии, ок. 1400 г.
В самый разгар похода,
Саблю сжимая крепче,
Воин из клана Ода
Митре молитву шепчет.
"Пусть на алтарь волшебный
Перс приведет Солдата,
Силой своей целебной
Митра, храни Ямато!"
Поле из красных маков
Трупы врагов накроет,
Митра, храни Кампаку --
Он государство строит!
С треском пылает Эдо,
И повторяет воин:
-- Митра, отдай победу
Тем, кто ее достоин!
Маски покрыты лаком,
Меч ашигару косит,
Митра, пираты-вако
Жертвы тебе приносят!
Власти иной не надо --
Грозный король Вселенной
Митра, храни микадо!
И, если хочешь - Тенно.
Тихо скрипит татами --
Скоро родятся дети,
Митра на Фудзияме
Строго следит за этим.
Митра не равен Зевсу,
Митра гораздо круче,
Митра, храни принцессу,
Что не приносит внучек.
Нашу не сломит расу
Демон, грозящий карой,
Митра с Аматерасу
Станут семейной парой.
И над столетий грудой,
В древних времен тумане
Митра не спорит с Буддой --
Вместе сидят в нирване...
Конкиста митраиста, ок. 1450 г.
Парусник уходит на заре,
Гавань покидает с первым гонгом.
Девочка играет во дворе
С рыжим безалаберным котенком.
В Новый Свет короткий путь лежит --
Нам сейчас не до экспериментов,
Вечная традиция велит
И расположенье континентов.
И теперь покажет каждый гид
Странникам, что ходят век за веком,
На ступенях старых пирамид
Рубленные головы ацтеков.
Я иду в серебряной броне,
Сняв на время рыцарские шпоры,
Девушка, ты помнишь обо мне?
Мы домой придем еще не скоро.
Мы несли добро во имя зла
В земли за пылающим рассветом,
Пленные, трофеи без числа --
Стоит ли рассказывать об этом?
Только бесконечная война,
Что бы я не делал, где бы не был.
Женщина присела у окна
И глядит задумчиво на небо.
Шлю тебе привет издалека,
Не скучай в краю своем старинном.
Грязные несутся облака
В небе над разрушенным Пекином.
Средства, что правдывают цель,
Я нашел -- рассказ тому порука.
Бабушка, качая колыбель,
Песней обо мне пугает внука.
Восстание митраистов в Южной Японии, ок. 1500 г.
Ничего не покушав с утра,
Только выпита чашечка чая,
Появился посланец двора
И письмо, поклонившись, вручает.
Поклонившись герольду в ответ,
Но готовый покрыть его матом,
Принял князь принесенный пакет
И спокойно прочел ультиматум.
На листе только несколько слов
Начертал генерал Такумацу:
"Вы, предавшие древних богов,
Недостойны японцами зваться!
Я на страшную смерть отведу
Всех воспринявших веру чужую!
Пусть вас Митра встречает в аду --
Если он вообще существует".
-- Что ж, - ответил владетельный князь,
Без особых эмоций и злости,
-- Если в ад нам придется попасть --
Все враги приглашаются в гости!
Как упавшая с неба стрела,
Без голов, между башен торчавших,
Полетели посланцев тела
Со стены на толпу осаждавших.
Кто-то первым отправился в ад!
Мы готовы к последнему бою.
Я отрезал дорогу назад,
Я поджег все мосты за собою.
И с набором воинственных фраз,
И словарным запасом богатым,
Полководец, отдавший приказ,
Обращается с речью к солдатам.
-- Заключившие с Митрой союз!
До конца заряжайте мушкеты,
Проверяйте замки аркебуз,
Разверните свои требушеты!
Если нам суждено проиграть,
Самураям жестоким и глупым,
Будут долго стервятники жрать
Под стеной обгоревшие трупы!
Если нам суждено победить,
Если Митра дарует удачу,
Будут вдовы и матери выть,
Даже горы и камни заплачут!
Я священную песню пою,
За свободу и веру живую!
Будет Митра доволен в раю --
Если он вообще существует...
Столетняя война, ок. 1600 г.
Можно делать красивые жесты,
Если только в единственном роде,
На войне нет сомнениям места,
Но сомнения все же приходят.
Отражаются черные тени
На обугленных стенах Утрехта,
Где на штурм полевых укреплений
Генерал поднимает ландскнехта.
За сплошным частоколом событий
Нарушаются планы и мысли,
Разрываются судьбы и нити,
Искажаются смерти и жизни.
Заглушая раскаты орудий,
Как припев к аркебузному лаю,
"Слава Митре!" - кричат наши люди,
"Митре слава!" - враги отвечают.
Если так, мои смелые други,
Кто докажет, что Митра за нами?!
-- Арбалетов смертельные дуги,
-- Мушкетеры, несущие пламя!
Обещая врагам гекатомбы,
(Кинохроники редкие кадры!)
Из мортир поднимаются бомбы --
С ними в небе встречаются ядра!
И поняв, что от пуль не укрыться,
Что доспехи не служат защитой,
Искажаются маски и лица
Над кольчугой, навылет пробитой.
Все решит полководца харизма,
Он врагам улыбается хитро --
В нашем мире, где нет митраизма,
Так и в мире, где царствует Митра...
Селим-султан
Покоритель восточных стран,
Беспощадный Селим-султан!
Про него рассказать хочу,
Он шиитов предал мечу.
И лежал у него в ногах
Исмаил - побежденный шах.
Встать ему не хватало сил,
Но пощаду шакал просил.
Ну и как поступает с ним
Благородный султан Селим?
"Как собака подохнешь, вор!
Эй, палач, заходи в шатер."
Добела раскаленный прут
Из костра палачи берут...
Шах скончался от жутких ран,
И стоит без вождя Иран.
А султан бесконечно рад,
И огню предает Багдад.
Словно древний воитель Марс
Разрушает священный Фарс.
"А теперь мы пойдем на Рим!" --
Размечтался султан Селим.
-- Я велик или все же нет?
Пусть расскажет о том поэт!
Да, нелегкий ты принял груз,
Кровожадный Селим Явуз,
Но в одну из военных пор
Назовут в честь тебя линкор.
Грек и троянец - братья навек
Повернулась история задом
К опустевшим строкам Илиады,
Тридцать дней продолжалась осада,
Тридцать дней -- вместо целой декады.
В мире том олимпийцы успели
Настоящим воздать негодяям,
На исходе четвертой недели
Агамемнон погиб с Менелаем.
Ветер -- пепел костров погребальных
Разнесет над Троянским заливом,
Испарился микенский начальник,
Остальные по-прежнему живы.
Опустела кровавая сцена --
Берега, занесенные илом,
С Александром осталась Елена,
Брисеида осталась с Ахиллом.
Без ранений и прочих дефектов,
Великан без упрека и страха,
В Илион возвращается Гектор,
Ожидает его Андромаха.
Стих сражения грохот безумный,
Погибать за Атридов не стоит,
Заключил Одиссей хитроумный
Братский мир Ахиявы и Трои.
Старый жрец не достанется кобрам,
Илион не покроется сажей,
Конь Троянский из досок не собран --
И Гомер про него не расскажет.
Каждый воин другого достойней --
На исходе горячего лета
Только лучшие выжили в бойне,
Наплевав на законы сюжета.
Белый парус навылет прострелен,
Как орел, пролетающий в небе,
Иудей, финикиец и элллин
Никогда не забудут о Флебе.
Остроглазый как доблестный сокол,
Воплощение силы геройской,
Поведет уцелевший Патрокл
Против хеттов союзное войско.
Посвятив олимпийцам молитву,
Раздавив египтян сколопендры,
Колесничие ринутся в битву
В колокольных доспехах из Дендры.
Дрогнет мир от железного звука
Примитивных, но страшных гоплитов,
И погибнет надменная Лукка
Под мятежным огнем Угарита.
Вдалеке от холмов Илиона,
В заповедном краю первозданном,
Не дождется Энея Дидона --
Тир достался холодным шерданам.
Изменился финал Илиады,
Но в кольце ассирийских бандитов
Охраняет твердыню Масады
Беспощадное племя семитов.
Старый мир изменился навеки,
Но такого еще не бывало!
Югом правит империя Шекель,
Их еще называют "шакалы".
Египтян ничего не утешит,
Ведь Морского Народа отбросы --
Поднимается в Дельту Пелешет,
Будто снова вернулись гиксосы.
В пирамидных хранилищах узких
Проживают не хетты, не греки --
Приносящие жертвы этруски,
Эти Старого Света ацтеки.
Прекративший жестокую драку,
Навсегда возвратился с востока
Одиссей на родную Итаку,
Лет за двадцать до прежнего срока.
Мир императора Велизария
Непрощенной осталась обида,
Никому - ничего - не забыто,
Отчего же потомки Давида
Встали рядом с потомками Тита?
Не забыта Диаспоры драма,
Триумфальные в Риме парады,
Но потомки защитников Храма
Встали в строй с палачами Масады.
Говорят, император посхимлен,
Ну и что? Мы не ведаем страха.
Общий враг иудеев и римлян --
Катафракты иранского шаха
На имперскую крепость напали,
Но Аусы и банда Хазраджа
Очень скоро дышать перестали --
И уже не восстанут для хаджа.
Помнишь, дохли как зимние мухи
Колесничие Синнахериба?
Так Лахмиды -- персидские шлюхи --
Полегли, но не взяли Ятриба.
Громко в Персии плачут мобеды,
Утешают несчастного шаха,
Велизария, крепость победы,
Никогда не узнает Аллаха.
