статья
Алексей ИЛЬИНОВ
Полынный Град В Режиме Ворона
(Онейрические Грезы о Весеннем Вкусе Полыни)
Каждую весну, на прогретых необычайно ярким солнцем буграх, нависших
над болотистой клоакой Воронежского водохранилища, почему-то горделиво
называемого "морем", появляются ростки полыни, вяжущие
язык какой-то тонкой, необычайно колоритной горечью. Полынь, как
символическое напоминание о том, что Колесо Чакраварти сделало
еще один поворот и небо снова, к вящему удовольствию, пощадило
нас. Апокалиптический аромат Звезды-Полыни, вторгшийся в мир нескончаемого
театра, который неудержимо катится на дно разверзшейся бездны.
Знак, поданный Всевышним. Неслучайно, что явление полыни почти
совпадает с кульминационным православным празднеством Святой Пасхи,
когда смерть попирается смертью и человек - "Третий Свет",
пытаемый демонами реальности, видит величественный путь к пресветлым
вратам, ведущим в Царство Вечности. Не надуманная ли фикция это
образное сравнение, отдающее откровенным налетом делириумного
безумия? Порыв смрадного ветра "Черной Весны", когда
все обнажается и предстает в кардинально ином свете? Но ведь именно
жестко вывернув наизнаку ставшие обыденными вещи, возможно приблизиться
к чему-то подлинно ирреальному, запредельному в своей сути. Это
как затверженный канон, истертая страница хрестоматии вызубренных
наизусть путешествий на территорию онейро-грез.
В провинции, по определению, все призвано казаться серым, безвкусным
и бессмысленным. Зевота пополам с приступами дурноты здесь хватают
за горло и душат с остервенением невидимой удавкой. На ум приходят
те детальные эпитеты, которыми классики метко награждали русскую
провинцию и ее обитателей. До 1917 года центральный Проспект Революции
как раз и носил характерное, гоголевское по настроению, название
-Большая Дворянская. Эдакий карточный Город N из "Мертвых
Душ". По сравнению с беспокойными и сутолочными столицами
разница весьма и весьма велика. Но именно здесь приоткрывается
нечто такое, отчего становится не по себе. Горизонт теряет четкость
очертаний, привычные формы рушатся на глазах, блеклый занавес
с сухим треском разрывается пополам. "Иной Мир", о которых
некогда прочитал одноименную лекцию в "Новом Университете"
Александр Дугин. Но, как это не прискорбно, его мало кто стремится
заметить и осознать. Может быть так оно и должно быть? Может быть
опять это чье-то изобретение-химера, призванная скрасить суровые
будни Бытия? Безответные вопросы рождаются само собой, особенно
когда на тысячную долю мига появляется небывало ослепительный
свет. Свет Нашей Потерянной Родины.
Сейчас Воронеж сплошь и рядом "украшен" крикливыми
образчиками Нового Мирового Порядка, когда мондиалистские Coca-Cola,
Baskin Robbins, а теперь еще и McDonalds (с ним безуспешно боролись
местные PR-антиглобалисты), весят куда больше. Бесшабашное "Поколение-П",
описанное псевдо-модным Пелевиным, катится по его улицам "перекати-полем",
лишенным своих корней. Алхимический большевистский Чевенгур ушел
в густую тень и только нудные научные сборники филфака ВГУ да
бронзовый памятник Андрею Платонову (как раз возле университетской
библиотеки) напоминают о том, что это был далеко не сон. Увы,
остались только полузабытые слова и образы, сваленные в пыльную
кучу, в которой с лихвой копаются местные краеведы.
В самом имени ВОРОНЕЖ присутствует что-то магическое. Это, наверное,
едва ли не самая популярная тема, почему город назван именно "так",
а "не эдак". Академическая наука твердит одно, энтузиасты
совершенно другое. Одна из версий гласит, что слово "Воронеж"
позаимствовано у ираноязычных сарматов и означает "ВАРУ"
- широкий, раздольный. Если пойти совсем дальше, то частица ВОР
преображается в БОР -ВАР - ВАРАХИ - Земля Кабана, Арьяна Ваэджа,
Земля-За-Бореем, Гиперборея. Но даже при всей натянутости и "ненаучности"
подобной версии становится ясно одно - королевская полярная вертикаль
благой Арктогеи некогда коснулась этой земли. Археологи подтвержают,
что на территории Воронежской области стремительный поток индоариев
оставил свой след, отразившийся в многочисленных открытиях и находках
культуры, получившей название Абашевской. За истекшие тысячи лет
здесь прошли и внесли свою лепту многие народы, чьи названия вызывают
священный трепет - киммерийцы, "черносвиты"-меланхлены,
будины, скифы, сарматы, ваны (они же вятичи, воины-маги государства
Вантит), хазары, половцы-кипчаки, монголы грозного кагана Бату-хана,
сына "Великого Светящегося"... Скрижали Бронзового и
Железного веков. Великий Евразийский Коридор.
Воронеж буквально стоит на костях предков. В 1947 году за городской
чертой были открыты скифские и сарматские курганы, великолепные
артефакты из которых ныне хранятся в Государственном Эрмитаже.
Вожди-ксаи племен, что называли себя, согласно современным исследованиям
"арья - благородные", лежали в земле на том месте, где
теперь раскинулся продуваемый всеми ветрами Северный район, застроенный
однотипными девяти и шестнадцатиэтажками. Со скифской эпохой связан
еще один сакральный символ - река Дон-Танаис-Ванаквисль. На ум
приходят ирландские племена богини Дану - Туата да Даннан - и
ваны из эддических мифов. Снорри Стурлусон помещал легендарное
царство асов -Асахейм за рекой Танаис-Ванаквисль. Возможно, что
именно где-то здесь, в пахучих травах Придонья, Владыка Богов,
Повелитель Павших, Шаман-Висельник и Знаток Рун Вотан-Один бросил
священное копье Первой Войны в ванов. И не столь важно, правда
это или нет. Может и так случится, что когда нибудь случайно будет
обнаружено захоронение павшего в той Войне аса или вана, которые
были объявлены на далеком скандинавском Севере богами.
В воронежских краях проходил Рубеж-Термину с, лимес Святой Руси
и варварского Дикого Поля... Тихий Дон сверкающим клинком рассек
жирную черноземную плоть континента на составляющие-миры, которые
с невиданным упрямством тянулись к другу другу, словно разъединенные
половинки андрогина.
Здесь творились бунты против Велико-Московского произвола, сюда
бежала измордованная боярами "голь перекатная", вливавшаяся
в интернациональную казачью вольницу, и предавшие анафеме "царство
Антихриста" мистики-староверы. "Работнички" атаманов
Стеньки Разина и Кондратия Булавина ведали свое дело, начав Священную
Войну за Волю Вольную против патриарха-реформатора Никона, а затем
и реформатора-западника Петра Великого. Русь шла на Русь. Русь
Тайная, Небесная, Ангельская рубилась до кровавого смертного пота
с Русью Романовской, Про-Западной, Официозно-Пафосной.
Воистину, в самом месте, на котором ныне стоит Воронеж, воплощены
парадоксы геополитического масштаба. Историческое противостояние
Запада и Востока здесь обретает кардинально иной смысл.
Реформатор-западник Петр Великий начал на берегах реки Воронеж
строительство русского флота. Пряный соленый ветер Варяжского
Моря докатился до самого сердца степей. Его дыхание ощущается
до сих пор. В символическом ряду глубинно-континентального города
прочно обосновались якорь, боевые парусные суда и Адмиралтейская
Церковь, где освящались первенцы русской морской мощи.
Однако время безжалостно все расставило на свои места. Свободные
ветры Балтики и Дикого Поля покинули Воронеж. Образовавшийся вакуум
занял спертый запах сельскохозяйственно-купеческой провинции.
Именно он сгубил мятущийся гений Алексея Кольцова, перед трагичными
«Думами» которого преклонялись Сергей Есенин и Николай Клюев.
Лишь жаркий вихрь Русской Революции сумел ненадолго вернуть позабытые,
перешедшие на уровень грез, ощущения Битвы Стихий. Тишина, нарушаемая
разве что поэтическими переливами жаворонка, оглохла от свиста
пуль, грохота снарядов, конского ржания и звона сабель. «Здесь
рубятся серпами, а не шпагой», - некогда пророчески сказал Готтфрид
Бенн. Над окровавленной степью полыхнула сверхновой Звезда-Полынь
обнажившегося на едва уловимое мгновение Города-Грома, платоновского
Чевенгура. В революционном Воронеже полный преобразовательского
задора Андрей Платонов грезил глобальным Великим Деланием, призванным
преобразить ветхое, опостылевшее до предела тело «старого мира».
Но… не свершилось. Не поняли. Не приняли. Загнали, под конец,
в запыленный угол. «Магический коммунизм души» сменился самой,
что ни на есть, банальной казенщиной.
Далее были Война, оставившая после себя скорбные поля, усеянные
костьми, голод, хрущевские и брежневские времена, горбачевская
перестройка, расшевелившая местных либералов, 1991-й, 1993-й годы,
смена разнопартийных губернаторов. Воронеж ничем особенным не
выделялся из русла истории страны. Иногда единичные вспышки, связанные
с поворотными моментами, вносили некоторое разнообразие, но вскоре
нисходили на нет, проваливаясь в никуда. Оставался лишь легкий,
невесомый дымок да нечто, отдаленно напоминающее ностальгию пополам
с чувством образно провинциальной апатии.
Что для нас Воронеж? Город, откуда «наиболее продвинутые» спешат
сбежать в благополучную столицу? Объект краеведческих исследований?
Или то самое, Иное, к чему мы так упорно пытаемся пробиться? Да
и нужно ли это вообще? Может быть, пусть все останется на своих
местах?
Однако когда наступает весна, и появляются ростки полыни, что-то
оживает где-то там, внутри, где все черно и пусто. А сине-фиолетовым
вечером на небе вспыхивает бледная прозрачно-слюдяная звезда,
холодно взирающая на нас, мечущихся из стороны в сторону. Возможно,
это и есть Звезда-Полынь, карающий символ Последних Времен, когда
все должно вернуться на «круги своя». Но видят и чувствуют ее
далеко не все. Кто-то уже очень и очень давно перестал смотреть
вверх, предавшись приземленно-суррогатному существованию.
Плоть Воронежа пронизана негреющими лучами Звезды-Полыни. Для
нас она напоминание о том, что скоро грянет, разразится невиданной
грозой, перечеркнет молниями, сметет всех нас, утерявших Изначальный
Свет, запрятавших его под заумные эстетико-философские и пост-модернистские
тирады.
Звезда-Полынь уже все сказала за нас. И она продолжает сиять
над пепельно-серым горизонтом Абсолютной Родины. Нам же остается
совсем немного – сказать о том, что вскоре все перестанет быть
тем, чем оно является сейчас. Интернет всего лишь повод сказать
об этом. Пока есть возможность говорить. Пока мы еще можем говорить.
“Над страной моей родною встала Смерть” (Андрей Белый).
Зима 2003г.
