|
Ирина Попова
Семь веков спустя
(Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь / Перев. В. П. Бетаки. Статья, прим.
М. В. Оверченко. М: Наука, 2003)
Серия «Литературные памятники» пополнилась еще одним шедевром -
английским рыцарским романом XIV века «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь».
Через семь столетий после появления на свет произведение, без которого
английская литература не могла бы стать такой, какой мы ее знаем,
стало доступным и русскому читателю во многом благодаря переводчику
В. П. Бетаки, чей труд впечатляет уже тем, что в поэме сохранены
и ритм, и аллитерация.
Созданный в чосеровском веке и, есть основания полагать, не менее
популярный в свое время, чем произведения основоположника английской
национальной литературы, «Сэр Гавейн» и в родной стране долгое время
пребывал незаслуженно забытым. В отличие от Джеффри Чосера, который
писал на лондонском диалекте, ставшем фундаментом национального
языка (в чем была и немалая заслуга самого Чосера, разумеется),
автор «Сэра Гавейна» изъяснялся на диалекте северо-западномидлендском
(примерно юго-восточная часть графства Чешир или северо-восточная
часть Стаффордшира), непонятном последующим поколениям читателей.
Аллитеративная поэма «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь» сохранилась
в единственном манускрипте Cotton Nero A. x (тонкий пергамент, приблизительная
датировка - конец XIV - начало XV века), находящемся в настоящее
время в Британской библиотеке. Первый известный владелец манускрипта
- Генри Сэвилл, живший в XVI веке в Йоркшире. Назван же манускрипт
по имени выдающегося библиофила XVII столетия сэра Роберта Коттона,
в библиотеке которого он хранился под бюстом императора Нерона (отсюда
- Cotton Nero) вместе с еще тремя аллитеративными поэмами того же
периода. Эти поэмы, как и «Сэр Гавейн», не имели названий, но для
первого издания (1864) были условно названы исследователями Фредериком
Мэдденом и Ричардом Моррисом «Чистота» («Purity», или «Cleanness»),
«Терпение» («Patience») и «Жемчужина» («Pearl»). Факт обнаружения
их переплетенными вместе дал ученым возможность приписывать авторство
всех четырех поэм одному анонимному автору, но однозначного решения
проблемы авторства до сих пор не достигнуто. Едва не погибший в
огне в середине XVIII века, манускрипт был приобретен Британским
музеем.
Воскресший интерес к творчеству автора «Гавейна» в немалой степени
был обусловлен деятельностью прерафаэлитов, считавших, как известно,
искусство и литературу Средних веков и Возрождения эталоном. Именно
в конце XIX - начале XX века образ Гавейна как идеального рыцаря
снова появляется в английской литературе и прочно в ней закрепляется,
о чем можно судить хотя бы по количеству названий произведений,
в которых фигурирует имя рыцаря: «Призрак Гавейна» и «Месть Гавейна»
Р. Буканана (1859), «Гавейн и леди с Авалона» (1869) Дж. А. Симкокса,
«Ланселот и Гавейн» (1888) и «Последняя любовь Гавейна» (1898) Р.
Хоуви, «Гавейн и Марджори» (1906) О. Ф. Адамса, «Сэр Гавейн и Зеленый
Рыцарь: Пьеса» (1911) Дж. Йимса и другие.
Следующий всплеск интереса к поэме «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь»,
на сей раз преимущественно литературоведческого, наблюдается с конца
1950-х. В 1960-1980-е годы исследователи дают комплексный анализ
поэзии XIV века на основе материалов как литературного, так и культурологического
характера. Сразу несколько медиевистов (Т. Сильверстайн, Б. Раффел
и другие) выпускают комментированные издания «Сэра Гавейна», иногда
с подстрочником или поэтическим переводом на современный английский.
Одним из самых авторитетных изданий оригинального текста с предлагаемыми
вариантами написания и трактовкой темных мест можно считать вышедшую
в 1968 году книгу Дж. Р. Р. Толкина и Э. В. Гордона. (Кстати, все,
так или иначе связанное с Толкином, обречено стать объектом интереса
российских любителей жанра фэнтези. Остается надеяться, что появление
на книжном рынке произведений, подобных «Сэру Гавейну», в которые
фэнтези уходит корнями, постепенно привьет широкому отечественному
читателю вкус к литературе средневековой Западной Европы).
Три упомянутые выше десятилетия (1960-1980-е) являются периодом
самого подробного изучения этого рыцарского романа. Исследователи
снова вернулись и к проблеме авторства, и к вопросу о происхождении
главных персонажей (Гавейна и Зеленого Рыцаря), и самой этой поэмы.
Признание поэта, что он, в свою очередь, изложил историю о Гавейне,
«как рассказано о том в лучшем романе», дало повод разыскивать «роман»,
который послужил первоосновой для «Сэра Гавейна». Среди возможных
«предков» назывались романы французского поэта XII века Кретьена
де Труа «Ланселот, или Рыцарь Телеги» и «Персеваль», где приключения
Гавейна описываются параллельно странствиям Персеваля в поисках
Святого Грааля, и многие другие. Однако автор комментария к русскому
изданию М. В. Овчаренко утверждает, что «прямая и тесная связь «Гавейна»
с каким-либо французским оригиналом представляется маловероятной»,
и объясняет совпадение некоторых сюжетных ходов тем, что Гавейн
был одним из самых популярных персонажей рыцарских романов. При
этом «структурная сложность «Сэра Гавейна» и лингвистическая виртуозность,
которая позволяет автору из строки в строку контролировать не только
сюжетный ход и идею произведения, но и тончайшие оттенки смысла,
настолько велики, что исключают любые предметные заимствования».
Кроме того, средневековые авторы в соответствии с традицией достаточно
часто ссылались на авторитетные, хотя порой и вымышленные источники.
Так, например, Гальфрид Монмутский в «Истории королей Британии»
(тоже принадлежащей к богатейшему наследию артурианы), созданной
в начале XII века, уверял, что одним из его источников служила «очень
древняя книга, написанная на бриттском языке», возможно, для того
чтобы придать больший вес своей хронике. Дело в том, что в Средние
века, как известно, «новаторство» в нашем понимании этого термина
не придавало труду особой ценности. Напротив, чем ближе произведение
было к традиции, тем выше ставилось мастерство автора. Вот почему
любое упоминание более древних работ обеспечивало интерес современников.
Поиски книг, «по мотивам» которых поэт мог написать свой роман,
не увенчались успехом, и это дает исследователям повод считать «Сэра
Гавейна» оригинальным, и поэтому тем более важным для английской
литературы явлением. Известно, например, что самое популярное произведение
английской рыцарской литературы - «Смерть Артура» сэра Томаса Мэлори
(XV в.) - было во многом лишь очень удачной компиляцией первоисточников,
в основном, французского происхождения (так, доподлинно установлено,
что Мэлори пользовался знаменитой «Vulgata» - сводом многочисленных
легенд, сказаний и романов, посвященных Артуру, собранных воедино
в монастыре Святого Бернарда в Клерво), хотя сюжеты, заимствованные
писателем из французских книг, и приобрели некоторые специфичные
английские черты - большую реалистичность или, если угодно, историческую
достоверность из-за привязки к реальной английской топонимике, местным
обычаям и т. п.
Гавейн Мэлори, как впоследствии и Гавейн Теннисона, предстает довольно
неприятным персонажем: мстительным, жестоким и склонным к необдуманным
поступкам; кажется странным, что в сознании многих он стал типичным
английским героем, иной раз даже более популярным, чем сам король
Артур. Эту странность исправляет «Сэр Гавейн» анонимного поэта,
сделавшего своего персонажа воплощением пяти рыцарских добродетелей:
щедрости, товарищества, чистоты, куртуазности и благочестия. На
протяжении всего повествования названные добродетели подвергаются
испытанию, благодаря чему роман увлекал аудиторию, на которую он
был первоначально рассчитан, не только занимательной интригой, но
и идейной актуальностью.
Вышедший из-под пера анонимного автора образ куда психологичнее,
чем его предшественники - характерные представители куртуазной культуры.
доблестные рыцари, застывшие в своем совершенстве. Если в типичных
рыцарских романах конкретные герои не так важны, и одно имя можно
заменить другим, что ничуть не повлияет на главную составляющую
- само приключение, имеющее абсолютную значимость, то в «Гавейне»
внимание сконцентрировано на переживании героем приключения и процессе
его духовных изменений. Автор вводит в сюжет романа элемент неожиданности,
и Гавейн вынужден защищать перед лицом непредсказуемой судьбы (ее
олицетворяет Зеленый Рыцарь) скорее себя, чем ценности общества,
к которому он принадлежит. Вот почему в конкретных ситуациях Гавейн
действует и думает не так, как того требовал канон рыцарского романа,
а естественнее - ближе к реальному опыту аудитории, и это роднит
героя с литературным персонажем в современном понимании.
В конце концов добродетели рыцаря выдерживают испытание. Он ответил
на вызов Зеленого Рыцаря и обезглавил зачинщика стычки (элемент
богатырской сказки: берет отрубленную голову в руки и спокойно покидает
место действия). Но год спустя герой в свой черед должен подставить
голову под удар топора. Первые два удара, которые наносит Зеленый
Рыцарь, - обманные, а третий лишь оставляет на шее Гавейна неглубокую
царапину. Тем не менее Гавейн прошел испытание лишь отчасти: у него
достало верности слову, чтобы явиться в назначенный срок, и храбрости,
чтобы не противиться ударам, но не хватило честности, чтобы до конца
следовать условиям испытания.
Герой романа идеален, но с поправкой на обстоятельства, - вот в
чем, видимо, секрет популярности Гавейна; и эту особенность унаследовали
от него многие герои английской литературы, в частности, упоминавшегося
выше Толкина. В них, как и в Гавейне, противоборствуют и уживаются
различные начала: и эпическое «делай что должно, и будь что будет»,
и заветы христианской морали, и позднейшее «я человек, и ничто человеческое
мне не чуждо». Хочется надеяться, что «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь»
не оставит равнодушным российского читателя и поклонника литературы
Британских островов.
("Иностранная литература", 2004, №5)
|
