статья
Новый правый синтез
Александр Елисеев
Русской национальной правой, если таковая оформится в актуальное
течение общественной мысли, не помешает воспользоваться наработками
европейских новых правых. Конечно, мы весьма далеки от
мысли навязывать указанные наработки в качестве некоего догмата,
каким был, например, для части русской интеллигенции, марксизм.
Вместе с тем, не подлежит сомнению, что именно европейские новые
правые сформулировали основное положение, заложив краеугольный
камень всей доктрины. Так, Ален де Бенуа однозначно определил,
что главное различие между правыми и левыми – это различие
по поводу пресловутого равенства. Правый категорически
отрицает равенство, в то время как левый ставит его во
главу угла, придерживаясь, так или иначе, идеологии эгалитаризма.
Бенуа писал: «Я называю правой, позицию, с которой разнообразие
мира и относительное неравенство как его неизбежное следствие,
рассматриваются как благо, а тенденция к увеличению однородности
мира... Я вижу врага не в левых и не в коммунистах, а в той эгалитарной
идеологии, разновидности которой, религиозные или светские, метафизические
или якобы «научные» процветали на протяжении двух тысяч лет. «Идеи
1789 года» – лишь этап ее развития, а коммунизм – ее неизбежное
следствие».
Подобное определение позволяет максимально точно очертить круг
правой. Оказывается, в него не могут входить как марксисты и либералы,
так и очень многие националисты, именующие себя «правыми». Такие
«правые» апеллируют к некоей аморфной массе, которую они претензенциозно
именуют «нацией» и даже наделяют атрибутами какого-то самобытного
существа («воля», «дух», «характер»). При этом зачастую забывается
о серьезных социальных различиях, существующих внутри любой нации.
Эти различия объявляются малосущественными, ничтожными перед объективной
мощью общенационального единства. И еще полбеды, когда речь идет
о т. н. классовых различиях, которые стоят на втором плане. Настоящая
беда начинается тогда, когда «правый националист» игнорирует сословные
различия и, самое главное, дистанцию между Вождем и элитой, с
одной стороны, и народом – с другой. Вождь провозглашается неким
выразителем абстрактной воли народа, а элита воспринимается как
некие сливки общества. В традиционном же обществе его верхи
мыслились как выразители воли потустороннего, Божественного начала.
Получается, что демофильский «национализм» низводит верхи до
уровня простого народа. Именно такой, вульгаризированный национализм
имел место быть в национал-социалистической Германии и
фашистской Италии. (Показательно, что европейские новые
правые неоднократно обращали внимание на низший, «пролетарский»
характер нацизма и фашизма. Например, А. де Бенуа указывал на
культ труда, присущий национал-социализмy. В данном случае налицо
была попытка внедрить поставить на место аристократизма, присущего
правой идее, совершенно левую комиссарщину).
Таким образом, новые правые рассматривает «правый национализм»
(не говоря уже о национализме вообще), как нечто противоречивое
и неоднозначное, поддающееся самым разным трактовкам. Это, что
касается «национального» уровня. Но не менее жесткие выводы делаются
и на уровне «религиозном». С точки зрения новых правых далеко
не всякая религиозность служит показателем правизны. В том случае,
если какая-либо религиозная доктрина настаивает на равенстве всех
людей, то она неизбежно становится «религией» низших. Исходя из
такого подхода европейские «новые правые» объявляют эгалитаризмом
и само христианство.
Но вот как раз здесь европейские новые правые допускают серьезный
«перегиб», смешивая разные планы реальности – социальный
и онтологический. Христианство вовсе не говорит о социальном
равенстве, но в то же время подчеркивает общность того статуса,
который определен всем людям в творении бытия. Для каждого
из людей открыта трансцендентная реальность, другое дело как он
войдет в открытые двери.
Поэтому, в том числе, и необходимо критическое отношение к
европейским новым правым, которые находятся под мощным влиянием
западного дискурса. Известно, что именно в рамках западной метафизической
доктрины, как «христианской» (августинианство, кальвинизм), так
и гностической (катары, альбигойцы), существовали представления
об изначальной избранности ко спасению одних, и сущностной гибели
других.
Но в любом случае новая правая дает универсальный метод,
позволяющий избежать любых уклонов в эгалитаризм, который, собственно
говоря, и является основой существования всех подрывных, антитрадиционных
сил. В их задачу входит создание максимально однородного общества,
в котором все личности сольются в одну безликую массу, уподобившись
тем самым изначальной, недифференцированной материи, до-мирному
хаосу. Здесь налицо некая оккультная цель, преследуемая вполне
определенными сущностями инфернального характера. Именно они желают
минимизировать Творение и как бы вернуть его в начальную точку,
пусть и на социальном уровне. В этом случае можно было бы выдвинуть
фигуру, которая уподобила бы себя Творцу – в тщетной попытке повторить
и спародировать его действия.
Указанной выше цели подчинены и демократизм, и космополитизм,
и интернационализм. Подчинены ей и «фашизм» вместе с «народным
монархизмом».
Любопытно, что либеральный индивидуализм, предполагающий, на первый
взгляд, значительное усиление личностного начала, в, конечном
итоге, сводится все к той же безличности. Дело в том, что личности
– в условиях либерального капитализма – сообщаются пусть и огромные,
но равные права. Это подразумевает необходимость уравнения не
только прав человека, но и самого человеческого сообщества, которое
сводится к чему-то усредненному и аморфному. Одновременно с этим
либерализм разрывает прежнее органическое единство, присущие традиционной
цивилизации – патерналистской и сословной. Возникает агломерат
свободных и равнозначных друг другу элементов, которые позже должны
соединиться в некую сверх-общность, чей тоталитаризм затмит и
фашизм, и коммунизм.
Две последние идеологии, впрочем, также играют важную роль в реализации
замыслов Модерна. Он постоянно рождает из своей среды некие
оппозиции себе же самому, которые предлагают все тот же эгалитаризм,
окрашенный в разные экзотические цвета.
Новая правая является новой именно потому, что она впервые
бескомпромиссно и жестко выдвигает на первый план Иерархию –
тот Принцип, который лежит в основе самой Правой Идеи. Раньше
правые не имели некоего единого критерия, который бы отличал их
от левых, и, в то же время, объединял бы. «Религия», «нация»,
«монархия» - все это понятия слишком относительные, которые
могут противоречить друг другу, причем довольно сильно. Но все
они вполне органично могут быть объединены в смысловом поле
Иерархии. Безусловно, нами имеется ввиду Иерархия с большой
буквы, которая предполагает единство земной и небесной вертикалей,
их взаимодействие и взаимоподобие. Религия, нация и монархия
– в рамках такой Иерархии – утверждают множественность бытия,
неслиянность разных форм, видов и личностей. Как Бог есть, в рамках
православной метафизики (исихазма), единство нетварных, но множественных
энергий, так Иерархия есть некое единство бытия, которое включает
в себя множество уникальных и неповторимых сущностей. При
этом каждая из них имеет свою нетварную энергию, свою высшую,
Божественную идею. Попытка минимизировать различия между этими
сущностями символизирует попытку стереть различия внутри Божества,
свести его к простой и небытийной, по сути, монаде. Новый правый,
ставящий на первый план Иерархию, свято стоящий на страже ее внутренних
различий, просто-напросто уподобляется Богу, утверждает единство
Божественной сути и множество ее проявлений.
Старый правый минимизирует различия, абсолютизируя единство.
В этом он полностью солидарен с либералами и коммунистами, которые
также пытаются растворить часть в целом. Другое дело, что само
это целое может отождествляться с нацией или монархией. В любом
случае налицо самый настоящий тоталитаризм, предполагающий культ
общности. (Единство, конечно, превыше разделений. Однако, онтологическая
мощь и значимость последних столь велики, что можно говорить о
том, что разделения почти равны единству. Нет более близких, друг
другу, противоположностей, чем единство и различия. Как нет более
далеких, друг от друга, противоположностей, чем бытие и небытие.
Не случайно христианское богословие настаивает на том, что Бог
и единичен, и троичен).
Новая правая непримирима к Модерну, но вовсе не отталкивается
от модернизации. Однако, специфика ситуации заключается в том,
что она рассматривает обновление как реинтеграцию бытия, которое
некогда распалось на сумму враждебных реалий. В Евангелии сказано:
«Старое прошло, теперь все новое», и это высказывание характеризует
новое состояние тварного бытия, которое было искажено в катастрофе
грехопадения. Воскресение Христа восстановило тварь, привело его
к некоему состоянию бытийной полноты благодатности, которая дает
возможность спасения, прямого, вертикального прорыва по ту сторону
этой реальности.
Подобным же образом новая правая намерена реинтегирировать,
воссоединить различные идеологические системы, которые все как
одна враждебны Традиции. Либерализм, коммунизм, национализм,
монархизм – все они, взятые по отдельности, противоречат Правой
Идее, которая, как отмечалась выше подразумевает некую прямизну.
Все они искажают прямую линию Иерархии, ибо берут от этой линии
всего лишь один ее участок, искривляя саму линию то влево, то
«вправо». В результате линия искривляется, а продвижение Наверх
становится более чем затруднительным. Идеологии воюют против Идеи,
вдвигая свои «логосы» как некие рационалистические разрывы некогда
единого целого.
Обновление Правой подразумевает объединения всех идеологий,
но объединение, подчиненное самой Идеи Иерархии. Каждая идеология,
входя в новую правую, кардинально меняет свою природу, становится
прямой.
Правая Идея, отражающая Иерархию, легко включит в себя и либерализм,
и коммунизм, и национализм.
Либерализм и демократизм рассматриваются ей как искаженные, искривленные
представления о свободе быть самим собой, то есть принадлежать
к тому виду, в котором сотворил каждого человека Бог. Человек
полностью волен реализовывать себя в области своего вида, иметь
суждение о его проблематике.
Коммунизм и социализм воспринимаются новой правой в качестве сохранения
и защиты каждого вида, который может подчиняться другому виду,
но не может быть им поглощен.
Наконец, национализм видится новым правым как иерархическое единство
разных видов, которое «выстраивается» вокруг базовых признаков
существования – происхождения, языка, территории.
