статья
Черепанова Екатерина Сергеевна
- философский факультет Уральского государственного университета.
Австрийское неприятие И.Канта в философии А.Мейнонга
История антикантианства в Австрии уходит корнями в историю контрреформации
и утверждение католицизма. Труды И. Канта некоторое время значились
в числе запрещенных католической церковью книг, и этот запрет
в католической Австрии значил значительно больше, чем, к примеру,
в Германии.
В философии “вольфианский рационализм и его позднейшая модификация
в работах Иоганна Фридриха Гербарта стали оплотом противников
критической трансцендентальной философии Канта... ” [1. С.152].
Негативное отношение к Канту и ко всей немецкой классической философии
мы можем найти как у Больцано, которого чаще всего называют
первым самостоятельным австрийским философом, так и у более поздних
философов и писателей. В известном очерке Ст.Цвейга, посвященном
Гельдерлину, есть замечательные по своей типичности слова:
“Кант, по моему глубокому убеждению, связал по рукам и ногам
чистое творчество классической эпохи, подавил его конструктивным
мастерством своего мышления и, толкнув художников на путь эстетического
критицизма, нанес неизмеримый ущерб радостно-чувственному приятию
мира, свободному полету воображения” [2. С.138]. Антикантианскую
направленность австрийской философской критики подчеркивает большинство
исследователей. Но Р.Халлер делает более глобальный вывод
о том, что спор велся не только с И.Кантом, но и с немецким идеализмом
в целом. “В противовес всем идеалистическим направлениям австрийская
философия определялась своей реалистической направленностью. Поскольку
она связывала себя с докантианской традицией Лейбница и Юма, ее
негативное отношение и противоборство немецкому идеализму, в особенности
- Гегелю, остается столь же бросающимся в глаза признаком"
[3. С.8]. Это, возможно, более точный вывод, так как если
иметь в виду, что упомянутый выше И.Ф.Гербарт был учеником И.В.Фихте,
затем критиковавшим своего учителя, то, как представляется, критика
идей И.В.Фихте должна была актуализировать проблему самосознания
в качестве одной из популярных тем австрийской философии.
Следует подчеркнуть, что антикантианская направленность и общая
критика немецкого идеализма привела не к полному отсутствию метафизики,
а лишь к особым, “австрийским” формам универсализма в лице Б.Больцано.
Однако именно тотальную критику Канта называют причиной возникновения
основных приоритетов в австрийской философии - сциентизма, позитивизма
и лингвистической ориентации. В интерпретации Р.Халлера антикантианство
и критика немецкого идеализма способствовали тому, что “эмпиризм
завладел философией в пределах границ старой Дунайской монархии
в гораздо большей мере, чем все формы рационалистического идеализма,
не говоря уже о его спекулятивных разновидностях” [3. С.16-17].
А.Мейнонг развивает “барочную" версию философии
Б.Больцано и Ф.Брентано, поставив цель обосновать психологию,
логику и гносеологию. Претензия на систематичность в духе И.Канта,
а также типичное для австрийской философии стремление к тотальному
эмпиризму делает философию А.Мейнонга актуальной в плане исследования
влияния И.Канта на европейскую философию.
А.Мейнонг начал с критики И.Канта, пусть позже расцененной им
же как непоследовательной и неосновательной, но именно кантовский
круг проблем читается у А.Мейнонга с очевидностью: проблема априорного
знания, проблема статуса предметов аналитического и синтетического
суждения, априорность ценностных суждений, взаимосвязь логики,
теории познания и других наук и, наконец, постановка проблемы
феномена как объекта научного исследования. Неприятие И.Канта
по историческим, культурным, религиозным причинам приводило к
необходимости преодоления И.Канта в его же круге проблем, что
порождает у А.Мейнонга самые разнообразные “ исправления ” И.Канта.
А.Мейнонг очень близок И.Канту в интерпретации проблемы предмета
в познавательном акте, определяя его объективность через априорное,
и он мог бы вполне согласиться с И.Кантом, писавшем: “ Наше
знание возникает из двух основных источников души: первый из них
есть способность получать представления ... а второй - способность
познавать через эти представления предмет ... Посредством первой
способности предмет нам дает, а посредством второй он мыслится
в отношении к представлению... ” [4. С.105]. Однако его не
может удовлетворить тотальный рационализм И.Канта, в соответствии
с которым “ объект ”, “ предмет ” конструируется в процессе категориального
синтеза, связь категорий дает закон, рассудок диктует законы “
природе ” [5. С.15]. А.Мейнонг не предполагает однозначного проектирования
теоретических наук априорно, он видит в языке отражение объективного
априорного, но не видит возможности однозначного его определения
в принципиальном отношении. Он пытается описывать объективное
в феномене на основе анализа предметов суждения и предположения.
Иначе говоря, А.Мейнонг не может допустить существование “ вещи-в-себе
” как некоей запредельной действительности, единственная действительность,
которая возможна, это действительность феноменов, отражающаяся
соответственно в языке, в логике сказанного и в круге явлений
, полагаемых сказанным. Мир предметов строится не произвольно,
не конструируется, а корректируется логическими связями, анализом
представлений, предположений, благодаря чему в универсум предметов
попадают предметы, которые не даны в суждении явно, но имеются
в виду, обладая особой формой бытия вне-бытия, вне-бытия суждения.
У И.Канта находим иное положение вещей: “ Не предмет заключает
в себе связь, которую можно заимствовать из него путем восприятия,
только благодаря чему она может быть усмотрена рассудком, а сама
связь есть функция рассудка, и сам рассудок есть не что иное,
как способность a priori связывать и подводить многообразное содержание
под единство апперцепции ” [4. С.193]. И хотя А.Мейнонг очевидно
ограничивает поле своего исследования тем, что он называет интеллектуальными
актами, включающими и деятельность рассудка, он не приходит к
идее теоретического создания мира так явно и наглядно, как И.Кант.
Разница между двумя мыслителями, возможно, будет более ясной,
если подчеркнуть, что они совершенно по-разному относились к философии
Д.Юма.
А.Мейнонг посвятил философии Д.Юма две свои ранние работы, как
раз после “ юношеской ” критики И.Канта: Исследование Юма I “
История и критика современного номинализма ” (1877), Исследование
Юма II “ Теория отношений ” (1882).
В философии Д.Юма А.Мейнонг многое отвергает, что не вписывается
в его представления об объективном характере познания, но в то
же время очевидно влияние Д.Юма на А.Мейнонга в самой постановке
проблемы исследования деятельности сознания при образовании сложных
идей, т.е. суждений, предположений.
В соответствии с английской традицией Юм анализирует познание
как опыт внешний и внутренний, разделяет простые идеи на идеи
впечатления и идеи рефлексии по поводу эмоциональных состояний
(удовольствия и неудовольствия). Он ставит вопрос о том, что влияет
на деятельность воображения, отчего в результате разные языки
и разные предметы изучаются и описываются подобным образом. Но
сам он отказывается решать эту проблему: “ Мы имеем здесь дело
с родом притяжения, действия которого окажутся в умственном мире
столь же необычными, как и в мире природы, и проявятся в первом
в столь же многочисленных и разнообразных формах, как и во втором.
Действия этого притяжения всегда явны, что же касается его причин,
то они по большей части неизвестны и должны быть сведены к первоначальным
качествам человеческой природы, на объяснение которых я не претендую
” [6. С.101]. Д.Юм ограничивается исследованием психических оснований
образования сложных идей, снимая вопрос об объективности понятий.
Это не устраивает А.Мейнонга, и он берется за обоснование объективности,
исходя из единства предметов суждения, предположения и представления.
При этом единство не декларируется, а исследуется, то есть проверяется
посредством анализа языка, классификации предметов и т.п. Д.Юм
очень осторожно говорит о том принципе, в соответствии с которым
идеи соединяются в некоторые связи, в том числе и ассоциативные.
“ Нам следует рассматривать этот принцип только как мягко действующую
силу, которая обычно преобладает и является между прочим причиной
того, что различные языки так сильно соответствуют друг другу:
природа как бы указывает каждому языку те простые идеи, которым
всего больше подобает объединяться в сложные ” [6. С.99]. Это
“ природное ” явление ставит перед австрийским философом своего
рода естественно-научную задачу по обнаружению проявлений “ мягко
действующей силы ” в предметности нашего языка, вне его национального
своеобразия, то есть в пределах психологии, логики, теории познания.
Но он твердо следует основному принципу Юма - “ ничто из того,
что мы воображаем, не есть абсолютно невозможное ” [6. С.124],
отчего и получает в результате несколько форм бытия предметов.
А.Мейнонг группирует также в соответствии с концепцией, развитой
Д.Юмом, предметы на две группы, в каждой из которых два класса,
то есть предметы суждений внешнего опыта - это объекты и объективы,
а предметы суждений внутреннего опыта, рефлексии по поводу эмоциональных
состояний - дигнитативы и дезидеративы, то есть пытается создать
теорию по обоснованию объективности воображения, основываясь на
предмете, что позволяло его последователям и критикам назвать
его реалистом.
И.Кант принимает вызов Д.Юма и переходит от постановки проблемы
внеопытного знания к непосредственному исследованию оснований
объективности в образовании сложных идей. “ Кант критикует Локка
и Юма за ограничение опыта рамками деятельности отдельного индивида,
за неспособность понять всеобщность и необходимость априорных
формальных условий возможного опыта ” [1. С.15] . И.Кант приходит
к выводу, что объективность теоретического знания определяется
способом их образования, то есть идеи впечатлений, идеи рассудка
и разума с необходимостью попадают в различные априорные формы,
составляющие их определенным образом, конструирующие определенную
картину мира. Поэтому при всей схожести позиций А.Мейнонга и И.Канта,
они принципиально отличаются, так как первый видит основание объективности
сложных идей в предмете, другой же, напротив, в способе их образования.
Общность позиций проявляется в единой задаче исследования – поиске
объективных оснований знания.
Также противоречивое отношение А.Мейнонга к И.Канту отражает
особенности формирования австрийской философии как феномена региональной
культуры и в этом аспекте “ региональности ” требует дальнейшего
исследования.
Литература
Кампиц П. Австрийская философия // Вопросы философии. - 1990.
- № 12. - С. 152.
Цвейг С. Гельдерлин. Соб. соч.: В 7 т. Т 6. - М., 1963.
Haller R. Forschung f u r O sterreiche Philosophie. Rodopi,
1974.
Кант. Сочинения: В 6 т. - М., 1961-1966. - Т. 3.
Любутин К.Н. Пивоваров Д.В. Диалектика субъекта и объекта.
- Екатеринбург, 1993. - С. 15.
Юм Д. Сочинения: В 2 т. - М., 1966. - Т.1. - С.101.
