В.В. Селиванов

Методология гуманитарного знания в перспективе XXI века. К 80-летию профессора Моисея Самойловича Кагана. Материалы международной научной конференции. 18 мая 2001 г. Санкт-Петербург. Серия «Symposium». Выпуск №12. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. C. 127 — 129.

[127]

Современный этап развития гуманитарного знания указывает на то, что научные исследования вступили в тяжелую полосу кризиса. Признаками кризиса являются:

- ослабление влияния на современную науку классических традиций гуманитарных школ второй половины ХIХ — первой половины ХХ века, для России это культурно-историческая школа (А.Н. Пыпин), школа сравнительно-исторического исследования (Александр Н. Веселовский), классический марксизм (напр., Г.В. Плеханов), и др. (для Западной Европы можно назвать другие имена); данный отход от традиций, утрата связи с ними указывает на отсутствие преемственности, потерю уже ранее накопленного методологического опыта и стремление все начать сначала, нулевой отметки;
- усиление влияния на гуманитарные науки наук, связанных с исследованием природы и техники (теория информации, синергетика и др.), что указывает на отсутствие самостоятельного развития собственно гуманитарной методологии и попытки возместить отсутствие этого развития заимствованиями исследовательских технологий из негуманитарного сектора исследований;
- завышение роли субъективного фактора в гуманитарных исследованиях, порождающее высокую степень произвольности высказываний и наблюдений, опирающихся исключительно на саморефлексию автора, что возводит в правило необъективность результата, отменяет обязательность надежной аргументации;
- частая подмена исследования описательностью без опоры на какую-либо достоверную теорию или, наоборот, схоластическим теоретизированием без опоры на научные факты;
- отсутствие в гуманитарной науке последних десятилетий крупных научных открытий, масштабных концептуальных решений, направленных на познание духовного мира человека и общества, законов общественного развития;
- участившаяся расплывчатость, неопределенность высказываемых суждений относительно социально-исторических закономерностей, определяющих развитие и судьбы современного общества и мировой цивилизации;
- неустойчивость терминологического языка в области гуманитарных наук и частичная утрата культуры пользования традиционными понятиями и категориями, отработанными в философии и науке ХIХ — начала ХХ вв.

Можно указать и на другие признаки кризиса, но и этих достаточно, чтобы поставить на обсуждение вопрос о природе этого явления и перспективах его развития. Конечно, можно не согласиться с их присутствием в современном развитии гуманитарного знания и посчитать данные наблюдения еще одним ярким проявлением субъективизма в науке!

Возможно, кризис возник потому, что в середине ХХ века были исчерпаны основные ресурсы методологических знаний в области гуманитарной проблематики, чтобы осуществить дальнейшее движение вглубь гумани-

[128]

тарной культуры, а, следовательно, и вглубь самого человека, его духовного мира и духовного опыта. Сами понятия «духовный мир» и «духовный опыт» носят в гуманитарных науках скорее интуитивный смысл, чем научно закрепившееся содержание: они продолжают быть и сегодня весьма неопределенными и расплывчатыми, их контуры не очерчены, их содержательное наполнение отсутствует. Это еще раз подчеркивает, что гуманитарные науки еще не изобрели свой микроскоп, благодаря которому смогли бы проникнуть в тонкие структуры человеческого интеллекта, духовной жизни, духовного опыта. Но если не в проникновении в этот «тонкий мир», в определении его роли и функций не только в жизни отдельного человека, но и в судьбах нашего общества и всего нашего земного существования, то в чем же тогда конечная цель гуманитарных исследований. Их актуальность и практическая значимость?! Широко распространившаяся популярность психоаналитиков, начиная с З. Фрейда и кончая К. Юнгом, прежде всего и связана с их попытками проникнуть в этот тонкий и таинственный мир. Читатели и почитатели их работ прощают авторам то, что они работают в основном на уровне только гипотез, а основной аргументацией являются многочисленные экспериментальные данные и наблюдения исследователя, не обладающие признаками строгих научных фактов и объективно представленных результатов. Здесь мы обладаем прежде всего «прорывом» в важную для гуманитарных наук проблематику, построения системы проблем, требующих своего всестороннего исследования, но еще не имеем в руках универсальной методики и методологии, пригодных для научного объективного исследования в гуманитарных науках.

Возможно, именно это кризисное состояние гуманитарного знания и породило сегодня столь повышенный интерес к Золушке гуманитарных наук — культурологии, которая так должно — начиная со второй половины ХVIII века ожидавшей внимания к себе и признания. Даже во второй половине ХIХ — начале ХХ вв., когда были опубликованы многие крупные исследования по теории и истории культуры, все еще ее относили к периферии гуманитарных наук, зачисляли по другому ведомству — историческому, филологическому, философскому, психологическому. Появление культурологии, которой как бы перепоручено создать новую методологию изучения культуры, специализированную в соответствии с особенностями объекта и предмета исследования, ответить на те вопросы, которые завели в тупик современные гуманитарное знание, подает новые надежды на перспективы гуманитарного знания. Но не является ли и это наблюдения (рассуждение?) всего лишь продуктом саморрефлексии, субъективизма в современной науке, бездоказательного схоластического построрения новой схемы и оправдания возрождения полузабытой культурологии как науки — если не ХVIII, то, может быть, хотя бы ХХI века?

	г. Ивано-Франковск, Группа исследования основ изначальной традиции "Мезогея", Украина

Найти:

на:

narratif.narod.ru Narod.RU Яндексе