Это переводъ. Старый. Съ болгарскаго.
Въ 1912 г. въ Софiи вышла книжечка: "Анонимъ. Богомилски легенди". Анонимомъ былъ Николай Райновъ, одинъ изъ немногихъ по-настоящему интересныхъ болгарскихъ прозаиковъ.

ВЛАДЫКА МРАКА

… И когда семь Сыновъ Пламени протрубили начало міра, родилъ Саваофъ Сына Своего и назвалъ его Авениръ, что значитъ Отецъ Света. Лицо его было пурпурнымъ, какъ заря, и очи его – языки пламени, блескомъ подобные золотому сплаву. Не было духа, какъ онъ, - могучаго и прекраснаго обликомъ. И никто не могъ сравниться бодростью, молодостью и силою съ Авениромъ. Онъ былъ огненнымъ біеніемъ света, и сердце вселенной трепетало въ нёмъ. Ибо онъ былъ Сыномъ Всевышняго.
И далъ ему Элогимъ власть надъ Семью небесами и надо всемъ невидимымъ. И тогда задумался Авениръ, отверзъ уста свои и сказалъ:
«Широки небеса. Силенъ Богъ. Сердце же моё пусто. Где обрести мне слово, что молніей зажгло бы духъ и открыло ему путь, которому нетъ конца?»
Задумался Авениръ. Сталъ онъ печаленъ. И печаль легла по всей вселенной.

*******************

А какъ минуло семь дней, всталъ Авениръ вечеромъ на закате и пошёлъ къ Сынамъ Пламени. И увиделъ ихъ Авениръ издалека – погружённыхъ въ светъ. А тени ихъ терялись изъ виду – семь длинныхъ теней съ фіалковымъ отблескомъ аметиста.
И сказалъ Авениръ:
«Широки небеса – и пути Адонаи сокрыты. Крепка какъ адамантъ мудрость Его. Но пусто сердце моё – и нетъ мне места въ небесахъ. О владыки семи огней, идёмте со мною! И создадимъ новыя небеса – Землю созиждемъ – и укажемъ путь къ тому, что конца не имеетъ! – –»
Ночь покрыла тогда лица Сыновъ Пламени, и словами мятежа показались имъ слова Сына Божія.
И сказалъ Iегудiилъ:
«Темны речи твои – и мудрость твоя темна. Проклятъ тотъ, кто перстомъ затыкаетъ жерло! Могучъ Iегова. Мысль Его чиста, какъ слеза, но гневъ Его смертоносенъ, какъ сокъ цикуты. Ярость Его – кровавый ужасъ, и гневъ Его – солнечный бичъ. Мы – не съ тобою!»
И отошли семь Сыновъ Пламени: лица ихъ были бледны и задумчивы, и головы ихъ поникли.
И возгорелась въ душе Авенира ужасная месть, и проклялъ онъ Сыновъ Пламени словами горечи. И стали словами его скорпiями, и мысли его – аспидами.
И въ гневе прикоснулся онъ рукою къ семи тенямъ – къ тенямъ Сыновъ прикоснулся онъ – : и приняли тени обличье людей. Были они сильны и крепки теломъ, а мышцами рукъ подобны исполинамъ.
И призвалъ Авениръ перваго изъ Владыкъ Грома. Имя ему было Аваддонъ, что значитъ Ангелъ Бездны. Огненные языки были волосами ему, и лицо его было красиво, какъ лицо женщины. Темны какъ пропасть были очи его, и обжигали они.
Увидевъ гневъ Авенира, спросилъ его ангелъ, кто оскорбилъ его.
И сказалъ Авениръ Аваддону:
«О Аваддоне, Владыко Бездны и Повелителю Грома! Сквозь себя самаго долженъ пройти живущій – и не оплакивать мертвецовъ. Вотъ – эти тени, они будутъ намъ слугами. Просторны были небеса для семи Сыновъ Пламени, для Повелителей Грома и для Носящихъ Божій Мечъ. Для Авенира тесны они – и нетъ здесь места для меня. Построимъ же Новое Небо, Землю созиждемъ – и воплотимъ тамъ созданія свои! Творчества жаждетъ Отецъ Света, – и безднъ, изъ которыхъ не видно исхода. О Аваддоне, иди со мною – ты и воинство твоё!»
И повёлъ Аваддонъ шесть Владыкъ Грома и полки молній съ ними. И страхъ объялъ вселенную – ледяной страхъ. И длился семь лунъ.

************************

А когда минула четвёртая луна, достигъ до Саваофа шумъ небесной смуты – и поклялся Богъ именемъ Своимъ, что покараетъ Онъ Сына Своего.
И произнёсъ онъ тогда горькія слова проклятія.
И сталъ Авениръ мраченъ, какъ вечерняя сутемь, потемнело лицо его, и сердце его ожесточилось. Знаменіе Божіе затенило светъ – и нарекли Авениру имя Сатанаилъ, что значитъ Врагъ Сильнаго.
Тогда создалъ Сатанаилъ Небо и звездную плащаницу его, таинственныя письмена Зодіака и семь седалищъ Солнца. И ещё создалъ онъ Землю, где жизнь кипела въ растеніяхъ, создалъ мутное алоэ и благоуханіе его, и огненный кустъ въ великолепіи его.
И насадилъ Эдемъ, и все чары его создалъ онъ. И направилъ реку, въ четыре потока текущую.
И было первому потоку имя Фисонъ. Онъ протекалъ черезъ Страну Двухъ Столповъ, и зелены были воды его, и отблески на нихъ подобны золоту.
А второму потоку имя было Гехенъ. Онъ поилъ землю Эфиописъ, что значитъ Огненная Змея. И воды его очищали всё, и плавили металлы подобно огню.
Третьимъ потокомъ былъ Хидекилъ, что значитъ Двойной языкъ. А орошалъ онъ страну Асурхай – и волны его были неторопливы, молчаливы и печальны. А въ водахъ его сливались б?лыя струи съ чёрными, и посередине завивался мутный гребень.
Четвёртый же потокъ назывался Фиурахъ, что значитъ Голосъ съ Небесъ. Воды его были какъ расплавленная сера, и въ волнахъ извивались зм?евидные отсветы. Странные голоса слышались въ потоке томъ. И можно было увидеть, какъ отражается въ нёмъ всё, что происходитъ въ Небесахъ, на Земле и въ Семи Безднахъ.
И взглянулъ Сатанаилъ на дело рукъ своихъ.
И было всё хорошо весьма.
И улыбнулся Сатанаилъ.

И когда создалъ Сатанаилъ Эдемъ, взялъ онъ изъ руки Аваддона Огонь, Ветеръ, Воду и Прахъ, произнёсъ надъ ними заклятіе Первобытнаго Хаоса – и создалъ изъ нихъ Человека.
Но былъ Человекъ недвижимъ, и не было духа въ нёмъ. И вотще силился Сатанаилъ оживить Человека. Стоялъ Человекъ – прекрасный, какъ кумиръ изъ бронзы, и съ какой-то грустью глядели глаза его. Но взглядъ его былъ пустъ, и не исходила душа черезъ него.
И послалъ Сатанаилъ Аваддона попросить духъ у Саваофа. Смилостивился Вышній, и далъ человеку небесную душу, но духа не далъ ему.
Ибо на Земле и въ Небесахъ Сатанаила духъ жить не могъ.
Но поклялся Адонаи седьмымъ изъ Своихъ имёнъ, что дастъ онъ духъ Человеку, когда пройдётъ онъ черезъ Бездну, Землю и Три Неба.
Тогда ожилъ Человекъ, и далъ ему Сатанаилъ имя Адамъ, что значитъ Рождённый отъ Земли, ибо изъ праха онъ создалъ его.
А былъ человекъ одинъ, и печалился.
... И увиделъ однажды утромъ Адамъ передъ собою Жену, облачённую въ одежды изъ солнца – и діадему изъ смарагда на челе ея. И на діадеме надпись: Тайна.
И буря грянула въ сердце Человека. И не могъ онъ сказать ничего: очи его были слепы отъ блеска ея, а разумъ не могъ понять письмена на её діадеме. Ибо были человеку ещё незнакомы знаки, и не зналъ онъ смысла начертаній.
Тогда приступила къ нему Жена и сказала:
«Я – Ева. Кто не пройдётъ черезъ меня, до Бога не достигнетъ. Посему мой Творецъ нарёкъ меня Мать Всехъ Живыхъ».
И возрадовался Адамъ, согрелось сердце его, и на лице его затеплилась улыбка.
И въ день, когда было жарко, и Ева пила воду изъ родника, проходилъ Эдемомъ Сатанаилъ. Наклонившись надъ источникомъ, пила Ева. Край одежды ея приподнялся, и нога ея видна была доверху. Увиделъ Сатанаилъ ногу ея – белую, какъ млечный халцедонъ...
И желаніе взыграло въ сердце его, желаніе породило страсть, а страсть родила влеченіе. И впервые повлекло Сатанаила къ женщине.
И утромъ, когда спала Ева въ тени высокаго кедра, впервые увиделъ Сатанаилъ, что она красива. Ибо влекло его къ ней, но избегалъ онъ смотреть на тело ея. И теперь онъ увиделъ её. Уста ея алели, и вежды фіалковымъ сумракомъ затеняли очи ея.
«Она красива!» -- молвилъ Сатанаилъ.
И онъ возжелалъ её.
А когда пробудилась Ева, подалъ ей Сатанаилъ сосудъ съ сокомъ тмина и семенами мандрагоры.
И засмеялась Женщина, какъ во сне засмеялась она, закрыла глаза свои – и въ забытьи выпила напитокъ. А было то питьё теплое, благоуханное и возбуждающее.
И испивъ отъ него, распалилась Ева, очи ея увлажнились, и взоръ ея замутился, какъ взоръ безумнаго. Не могла она сдержать плоти своей – и впервые узнала, что она женщина...
И отдалась тогда Сатанаилу.
Она отдалась ему дерзко и безстыдно – какъ отдаётся женщина, познавшая многихъ мужчинъ. И когда оставилъ её Сатанаилъ, всё ещё корчилась она въ содроганіяхъ неутолённой страсти своей – и ещё звала его взглядомъ – и ещё вспоминала бурное безуміе мужскихъ рукъ...
А Сатанаилъ, согрешивъ, ощутилъ, что онъ слабъ и неспособенъ творить. Омрачились очи его – и увидела Ева, что онъ страждетъ.
Неведомая тоска видна была на лице его, печаль по чему-то новому и неизвестному сжала его душу – и не взглянулъ онъ более на Женщину взоромъ желанія.
А Ева сокрушалась, что оставилъ её Сатанаилъ. Ибо былъ онъ силёнъ, и взоръ его былъ какъ солнце, и лобзаніе его обжигало, какъ горящій уголь.
И родила Ева отъ него близнецовъ: -- мальчика назвала Каинъ, что значитъ Сынъ Желанія, а девочку – Каломаинъ, то есть Дочь Красоты.
И были они красивы.

*******************

Когда же омрачился Сатанаилъ душою, такъ что отвратилъ лицо своё отъ Женщины, новое влеченіе овладело сердцемъ его.
И послалъ онъ во второй разъ Аваддона ко Всевышнему съ мольбою: дать ему лучъ отъ Верховнаго Неба, дабы могъ онъ сложить его въ сердце своёмъ.
И услышалъ его Адонаи.
А когда принёсъ Аваддонъ тотъ лучъ, Сатанаилъ вновь просіялъ – и вложилъ тотъ лучъ въ сердце своё. И вновь вскипела въ нёмъ жажда творчества, душа его взволновалась вновь бурею предчувствія – и создалъ онъ Царство Трёхъ Небесъ.
-- Да сбудется то, что изрёкъ некогда Всевышній въ клятве своей:
«Я дамъ духъ Человеку, когда пройдётъ онъ черезъ Бездны, Землю и Три Неба». -- --

********************

А Ева оплакивала любовь Сатанаила, но не могла вернуть её. И разъ, когда купалась она въ эдемскомъ потоке, увид?лъ её Адамъ. Солнце омывало её лучами своими, тело ея светилось стыдливою радостью, что на неё смотритъ мужчина, а очи ея впивали светъ росистаго дня.
И взглядъ Женщины, которую раньше онъ не виделъ нагою, возжёгъ въ душе Адама желаніе.
А Ева ум?ла см?яться и ум?ла обнимать – и Адамъ простёръ къ ней трепещущія руки.
... Но тосковала Ева по ласкамъ Сатанаила, и нигде не находила утешенія. Ибо смотрелъ на неё Сатанаилъ глубокимъ взоромъ, и видела она всю душу свою, отражённую въ пламени его очей.
И плакала Ева – и вотще искала забвенія около Адама.
Но вотъ, позналъ её Адамъ – родила Ева сына отъ него.
И нарекла ему имя Эвель, что значитъ Рыданіе.
Ибо въ рыданіяхъ она зачала его и въ рыданіяхъ родила его.

КАИНЪ И ЭВЕЛЬ

А когда Адонаи подарилъ Адаму сына, возрадовался Адамъ и принесъ жертву Богу. Но Ева была еще въ скорби своей - и видели Каломаинъ и Каинъ горесть ея. Скорбь змеей ужалила сердца ихъ, ибо не знали они, по чемъ печалится мать ихъ. И вопросили они другъ друга: "Кто опечалилъ родившую насъ? Почему скорбитъ она? Почему не глядитъ ни на тебя, ни на меня, ни на малютку брата нашего?" И не могли найти ответа. А мать вопросить не дерзнули, зная, что - если спросишь скорбящаго о причине скорби его, - дважды тяжелее будетъ на сердце у него, и не ответитъ онъ тебе, а и разгневаться можетъ.
И возросъ Эвель, и возмужалъ, - и лицо его - белое, какъ алебастръ - стало мягкимъ и нежнымъ. Очи его были подобны синеве неба, а волосы - мягкіе и золотистые какъ спелая рожь.
Но былъ Эвель слабъ, и силы его - малы; ибо онъ былъ сынъ смертнаго челое?ка - и дитя человеческой похоти.
А Каинъ былъ силенъ, какъ исполинъ, лицо его - опаленное солнцемъ - цв?томъ стало какъ красная пыль. Волосы его были жесткіе и черные какъ вороново крыло, а очи его блестели, какъ очи отца его Сатанаила. Мышцы его - сильны, какъ у гибкаго хищника, и руки его, обожженныя зноемъ, были цветомъ подобны чану, где давятъ виноградъ.
И не любила Ева сына своего Эвеля, потому что былъ онъ не порожденіемъ сердца ея, но плодомъ наслажденія и лобзаній.
А когда проходилъ Сатанаилъ черезъ Эдемъ, говорилъ онъ слово къ сыну своему Каину. И слова его были - огненный дождь. Дабы ожесточилось сердце Каина, и умъ его ожесточился.
И мудрость его стала прочна, какъ кедръ, и свежа, какъ озеро поутру.

******************

Два дерева росли въ Эдеме.
На одномъ, слабомъ на видъ, на красивомъ, распускались большіе семиконечные листья и зрели плоды - синіе, какъ сливы.
Это было Древо Жизни, и плоды его были горьки; они насыщали, но не услаждали.
А другое было широковитвистое, высокое, о стройномъ стволе - и кора у него была гладкая. Листья же его мелкіе и частые. А плоды его были крупные, красные, какъ яблоки, и сладкіе.
Это было Древо Познанія.
Но Змей семью кольцами обвивался вокругъ него, никому не позволяя есть отъ него. И когда проходилъ Сатанаилъ черезъ Эдемъ, Змей сползалъ по стволу, свивался кольцомъ и смотрелъ на него покорно своими желтыми глазами.
И приближался тогда Сатанаилъ къ древу тому, чтобы есть отъ плодовъ его.

******************

И въ одинъ изъ дней, когда Врагъ Сильнаго говорилъ Каину о событіяхъ грядущаго, о Тайне Семи Безднъ, о чарахъ Земли и сокровенныхъ Круговъ подъ нею, о Черныхъ Властелинахъ Треугольника, о душе сестры его Каломаинъ, о Вождяхъ Гнева и о девяти возглашенiяхъ Аллилуйя въ Песни Божіей - нашло на Каина изступленіе. И прозрелъ онъ тайный замыселъ Iеговы и Сатанаила, синяя молнія озарила пещеры разума его - и осозналъ онъ тайный смыслъ сказаннаго отцомъ.
И когда узрелъ Сатанаилъ сына своего, что онъ въ разуме мужчины и въ возрасте мужа, - далъ онъ ему три плода съ Древа Познанія, но строго наказалъ ему скрыть ихъ, дабы вкусить втайне.
Но когда съелъ Каинъ первый плодъ, впалъ онъ въ тяжелый сонъ - и словно вампиръ повеялъ надъ нимъ своими кожистыми крылами.
А Каломаинъ и Эвель ходили въ Эдемъ и играли тамъ. И пришли они къ дереву, подъ которымъ спалъ братъ ихъ.
И увидели Каина, заснувшаго глубоко, а въ рукахъ его краснели два плода. И стали будить его съ веселымъ крикомъ, но глубокъ былъ сонъ его, и не могъ пробудить его крикъ. И со смехомъ взяли у него тогда плоды и отнесли ихъ въ домъ свой.
Адамъ, старый и одряхлевшій, на склоне жизни своей, сиделъ съ задумчивымъ взоромъ передъ хижиной.
Онъ ихъ не виделъ.
А Ева пела въ хижине. И обрадовалась она, увидавъ плоды, потому что узнала ихъ. И взяла одинъ плодъ, чтобы есть его. Но только прожевала и проглотила она этотъ плодъ, помутилась душа ея, тело ея ослабело - и Ева умерла.
Мать Живыхъ была первымъ человекомъ на земле, познавшимъ смерть. Ибо познала она ласки Сатанаила и вкусила отъ плода Запретнаго Древа.
А Эвель и Каломаинъ не знали объ этомъ, потому что не были съ нею. Ибо ихъ мать съела плодъ втайне.
И Каломаинъ, не зная о плоде томъ, вопросила о немъ Эвеля.
И сказалъ ей Эвель:
"Плодъ этотъ - плодъ вечной молодости. Кто естъ отъ него, у того лицо никогда не станетъ дряблымъ, ни очи его не поблекнутъ, ни волосы его не побелеютъ. Давай вкусимъ его!"
И Каломаинъ ела отъ плода, но Эвелю не дала его. Ибо она страшилась.
И мука родилась въ душе Каломаинъ. И овладело ею стремленіе къ вольности. И мракъ легъ передъ нею.
И продолжалось это семь лунъ.

А когда кончилась седьмая луна, Каломаинъ пропала. И напрасны были усилія Каина найти её. Вотще обходилъ онъ долину за долиной въ поискахъ.
И разселинахъ жёлтыхъ скалъ звенелъ плачъ души его:
"Сестра моя, Каломаинъ! Пріиди къ Каину, и утоли кроткимъ словомъ жажду сердца его, ибо оно страждетъ безъ тебя!"
Но – всуе.
Каломаинъ не было нигде. Не было ея въ золотыхъ садахъ – и цветы не повторяли песню ея голоса. Заря загоралась безъ нея – и луна не разсыпала лучей своихъ по золоту ея косъ.
Каломаинъ не было нигде.
И посыпалъ Каинъ пепломъ главу свою. И плакался горько. И не было утешенія ему.
Подъ мукою переломилось вдругъ сильное сердце – и подъ бременемъ медленнаго недуга трещали кости его.
Онъ заламывалъ руки и, вздыхая, страшными проклятіями проклиналъ землю и небо.
И вопли его разбивали скалы, а стоны вспыхивали огненными облаками. Ибо онъ былъ безуменъ отъ скорби.
И въ отчаяніи воззвалъ онъ къ отцу своему. И услышалъ его Сатанаилъ.
Но слова укоризны и речи обвиненія донеслись до Каина изъ устъ его.
И сказалъ ему Сатанаилъ:
"Когда я далъ тебе плоды – ты помнишь? -- я сказалъ тебе, что не другимъ, но тебе даю ихъ, -- а ты не скрылъ ихъ. Ты оставилъ ихъ всякому мимоидущему... А плоды эти несутъ смерть и безуміе всякому, кто недостаточно силёнъ для нихъ! И за то, что ты не сохранилъ священныхъ даровъ, Каломаинъ потеряна для тебя навсегда. – Влеченіе къ смертной женщине войдётъ въ сердце твоё – и въ поту и въ крови протечётъ жизнь твоя! Проклятіе ты навлёкъ на главу свою – ты, рождённый въ часъ проклятія и въ день злыхъ предвестій!––"
Каинъ слушалъ его въ скорби своей, и молніи плясали въ душе его.

*********************

... И сбылось каждое слово изъ речей Сатанаила. Проклятіе распустилось, какъ огромный ядовитый цветокъ, запахъ котораго несётъ мучительную гибель.
И обратилось сердце Каина къ сестре его Аде, другой дочери Адамовой.
Белая грудь ея соблазнила его – и нежныя бёдра ея сковали его цепью. Прельстилъ его шумъ одеждъ ея – и запахъ волосъ ея влилъ безуміе въ кровь его.
И сталъ Каинъ искать, какъ обратить къ себе сердце Ады. Ибо она его не любила.
И взялъ Каинъ зрелые плоды, выжалъ ихъ, смешалъ сокъ ихъ и сделалъ изъ этой смеси вино.
И когда Ада ела и пила, далъ ей Каинъ отъ вина того. Все знали, что онъ работаетъ на земле и собираетъ принесённое ею. Засмеялась Ада, взяла вино, чтобы усладить имъ сердце своё. А питьё это было соблазнительно на видъ и сладко на вкусъ.
Опьянела Ада, похоть распустилась въ сердце ея – и она отдалась брату своему Каину.
Съ той поры обратилось сердце ея къ нему. И полюбила Ада Каина. Ибо лобзаніе его было подобно пожару, и въ объятіяхъ его плавилось сердце.
Но проклятіе Сатанаила звучало надъ Каиномъ подобно змеиному шuпу – и скоро понялъ онъ, что обманулся. Отвратился онъ отъ Ады, опротивели ему ласки ея – и мелкой показалась ему душа ея. И скоро понялъ онъ, что его не влечётъ къ ней боле. Горекъ былъ хлебъ ему съ Адой – и сердце его не вкушало уже утехи въ объятіяхъ ея.
И Ада плакала – но напрасно.
И тщетно молила она его вернуться къ ней.

**************************

Прошло время, и вновь раскрылось сердце Каина, и разгорелось въ нёмъ вожделеніе къ Сете.
А Сета была женой брата его Эвеля.
Но твердо было сердце ея – твердо, какъ рука злодея: не полюбила она Каина и не захотела осквернить пламя домашняго очага. Ибо не было въ ней влеченія ко греху.
А когда плоды были собраны, когда небо помутилось и стали осыпаться листья, умеръ Адамъ.
И оплакали его тогда сыновья его и дочери его.
Рыдали Эвель и Сета, плакали Лина и Ада – и безутешны были сыновья его и сыновья сыновей его.
Только сердце Каина было твердо. Ибо онъ вкусилъ отъ Древа Познанія.
Стоялъ Каинъ угрюмъ, но слёзъ не лилъ. Сухи были очи его, ибо не желалъ онъ убиваться по смертнымъ и оплакивать мертвецовъ.
А по повеленію Божію сыновья Человека должны были принести жертву, дабы успокоилась душа отца ихъ – и чтобы унаследовали они милость Вечнаго.
И построилъ Эвель жертвенникъ, и принёсъ животныхъ въ жертву всесожженія. Ибо былъ онъ пастырь.
А Каинъ принёсъ отъ плодовъ земли, которую онъ возделывалъ. Ибо онъ былъ земледелецъ.
И угодна была передъ Саваофомъ жертва Эвеля, а жертвы Каиновой не принялъ онъ – ради греха, что сотворилъ тотъ, оставивъ жену свою Аду.
Смешался дымъ жертвы Каиновой съ прахомъ земли – и пламя угасло.
И разгневался Каинъ на Господа, и въ страшныхъ словахъ вознёсъ проклятія къ небу. И возненавиделъ Эвеля, брата своего – люто возненавиделъ его, ради жертвы, и ещё ради жены его Сеты, которую возлюбилъ онъ некогда, а она не полюбила его.

*****************

И страстное безуміе разодрало сердце Каину – какъ буря развеваетъ по небу тёмныя облака. Ибо надъ нимъ ещё звучало, подобно змеиному шипу, проклятіе Сатанаила – и дoлжно было душе его разорваться отъ страсти къ смертной женщине.
Предъ очами его стало черно, и взглядъ его заволокло страстною мглою, какъ сетью.
И въ памяти его дробилось сладострастное движеніе нагого женскаго стана, и передъ взоромъ его плясало соблазнительное тело: – цветокъ, змея и бесъ сразу.
И увиделъ Каинъ, что страсть страшна.

********************

Эбеновыя брови Твои изгибаются книзу плавно и широко – какъ два чёрныхъ серпа, брошенныхъ въ светлое небо. –
-- Сета, сестра моя, пощади!
Солнце мечетъ огни свои на песокъ, а знойные шаги мои всё ищутъ Тебя.
Смехъ играетъ въ движеніяхъ Твоихъ – и во мраке очей Твоихъ таится страсть.
-- Сета, сестра моя, пощади!
Твои нежныя бёдра, полныя и округлыя, опьяняютъ меня, какъ вино –
и золотистый пушокъ на теле Твоёмъ рождаетъ смятеніе въ моёмъ больномъ сердце.
-- Сета, сестра моя, пощади!
Ночь разбрасываетъ по небу крупныя звезды, а жгучія очи мои всё ищутъ Тебя.
Въ Твоихъ словахъ кипитъ гордость – и шипеніе пламени въ звонкомъ голосе Твоёмъ.
-- Сета, возлюбленная моя, пощади!
Черна моя жизнь отъ эбеноваго дерева косъ Твоихъ, пьянитъ меня роза устъ Твоихъ, ослепляетъ меня золото кожи Твоей – о, Сета, сестра моя!
Скажи мне: – Растопчи душу свою за меня! -- Растопчи свою душу! -- И я услышу Тебя. Скажи мне потомъ: -- Бога убей за меня! -- Въ сердце Вечнаго вонзи ножъ! -- И я послушаюсь Тебя – о, Сета, сестра моя!
Ты пробудила уснувшую любовь мою, но сама ушла – и я остался одинъ. И скорбь моя осталась со мною – о, Сета, сестра моя!
Надъ пожелтылыми нивами разсыпался смехъ гордости Твоей. Надъ тёмными волнами зaмершихъ потоковъ разбился плачъ сердца моего
– о, Сета, сестра моя!
Нетъ для меня покоя!
Нетъ для меня покоя!

	г. Ивано-Франковск, Группа исследования основ изначальной традиции "Мезогея", Украина

Найти:

на:

narratif.narod.ru Narod.RU Яндексе